После всех этих лет - Сьюзан Айзекс (1994)

Я позвонила в дверь дома Стефани. Подождала. Позвонила еще раз. Наконец она, задыхаясь, с пылающими щеками впустила меня. На ней был бледно-желтый халат с голубой отделкой, а влажные волосы закручены таким же бледно-желтым полотенцем.

— Извини, я была наверху. Собиралась.

Она дрожала. Ветер становился все сильнее, холодный, порывистый. Я вспомнила наше первое утро в Галле Хэвен, когда Ричи, стоя на задней террасе дома, кричал мне: «Эй, Рози! Это все мое!», а ветер дул с пролива, словно аккомпанируя его возгласам.

— А почему Гансел или Гейл не открыли дверь? — спросила я. — Или ты их уволила?

— Гуннар и Ингер. У них все в порядке. Они нашли новое место в Аризоне. Там платят вдвое больше, чем мы. Удачно избавились. Картер сказал, больше никаких супружеских пар. Только горничную и няню для Астор.

Она остановилась и посмотрела на меня. Должно быть, я была похожа на черта, потому что она сразу сникла. Голос стал унылым, вялым, с тревожными нотками.

— У тебя не все в порядке, так?

— Они арестуют меня в ближайшие два дня.

— О, Боже! Рози! Успокойся.

— Не могу. Мне надо поехать домой и переодеться для похорон. Пожалуйста, Стефани, ты должна мне помочь.

Она так туго затянула халат поясом, что должна была чуть отпустить, чтобы хотя бы сделать вдох.

— Конечно, я хочу помочь тебе. Скажи только, что я должна сделать?

— Найди мне другого адвоката. Форрест Ньюэл меня уже достал…

— Да. Он немного старомоден, но он считается одним из лучших.

— Он думает, что я виновна. Он даже не пытается заставить их найти того, кто это сделал. Он просто хочет облегчить мою участь.

— Рози, это как раз то, что должны делать адвокаты.

— Прекрасно. Тогда я выйду из тюрьмы только в 2025 году. Пожалуйста, Стефани, найди мне другого.

— Хорошо. Даю слово. А сейчас сделай глубокий вдох и возьми себя в руки.

Траурная церемония проходила в ритуальном доме в Манхасете в пятнадцати минутах езды от Галле Хэвен. Все было ужасно. Я чуть не поссорилась с Беном из-за того, что сказала ему, что «Подозрительная» не может сидеть рядом с нами, так как не является членом семьи. Обычно очень вежливый и разумный, он обозвал меня «дрянью». Я предложила ему усадить «Подозрительную» рядом с Джессикой — они примерно одного возраста, и им будет о чем поболтать. На это он мне ответил, что он, «Подозрительная», Джессика и отец проводили на самом деле много времени вместе и обе женщины прекрасно ладили. В довершение всего он стоял рядом со мной в приемной, но делал вид, что не замечает моего присутствия.

Алекс, наоборот, держал меня за руку. Моя мать, невысокая женщина с тяжелым задом, похожая на игрушку-неваляшку, проявляла все симптомы старческого слабоумия, включая и недержание, что было заметно по ее туфлям. Она то и дело повторяла один и тот же вопрос: «Кто умер?»

— Ричи.

— Ричи?

Когда-то она была пикантной и добродушной, с носиком-пуговкой и счастливыми карими глазами. Она не была ни интеллектуальной, ни даже достаточно интеллигентной, но достаточно ловкой, чтобы стать удачливым игроком в карты. И когда ей случалось играть в канасту в Олимпикс, Перл Бернштейн приносила домой много денег. Она любила модно одеваться и была страстной поклонницей кино, настолько, что могла детально описать все наряды, в которых появлялась в фильмах Бетт Дэвис. Мой отец — преподаватель общественных наук — оставался влюбленным в нее до самой своей смерти. Без всякой причины он покупал ей духи или полуфунтовую коробку шоколада Бартон. И хотя мать не придавала особого значения своему обаянию, ей это было приятно. Часто она говорила мне: «Рози, знаешь, что такое «преступление»? Позволить себе опуститься. Я накладываю косметику ежедневно, даже если единственным местом, куда мне надо пойти, будет крематорий».

— Ричи был моим мужем, мама.

— Думаешь, я не знаю Ричи?