После всех этих лет - Сьюзан Айзекс (1994)

Итак, моя жизнь в руках двадцатилетнего мальчишки, бывшего толкача наркотиков, одетого в черные джинсы и черную рубашку, и я не имею ни малейшего представления, поступаю ли я сейчас разумно или совершаю смертельную ошибку.

— Раз ты идешь в прачечную… — добавила я, схватив с кушетки стеганое одеяло.

— Миссис Мейерс, — сказал он невинным тоном.

— Знаю. Я не твоя мать. Но одеяло грязное.

— Это мое одеяло, миссис Мейерс.

— Конечно, твое. На тот случай, если я задержусь у тебя в гостях, я бы хотела иметь одеяло почище. И зови меня Рози.

После того, как он ушел, — с одеялом, — я позвонила в школу. Как я и надеялась, ответила секретарь канцелярии Крис. Так как она, без сомнения, была самой большой эгоисткой во всех среднеатлантических штатах, то уже не имело значения, заглушал или нет мой голос купальный халат, который я набросила на телефонную трубку. Ее не волновало, кто я или что мне надо, поскольку мой звонок не касался ее, ее приятеля или его намерений. Я передала ей заранее оговоренный с Касс сигнал. Я сказала, что это говорит медсестра из кабинета доктора Гольдберга и подтверждает время приема на половину второго в субботу. Сообщение служило сигналом для Касс быть у условленного телефона-автомата недалеко от кафетерия в час тридцать и ждать моего звонка.

В моей голове мелькнула мысль, не позвонить ли мне Стефани относительно ее адвоката из Нассау, но, хотя на девяносто восемь процентов я была уверена, что она меня не выдаст, я не могла позволить себе такой риск. И что более важно, ее последняя рекомендация Форреста Ньюэла была настолько неудачной, что вызывала сомнение в ее компетентности. С другой стороны, в заднем кармане моих брюк — точнее, брюк Денни, не было списка адвокатов по уголовным делам, а мне нужна была помощь.

Денни вернулся через пятнадцать минут с двумя коробками кофе.

— Рози, ты еще здесь? — холодно констатировал он.

Глаза его были полузакрыты в сонной сексуальной манере певца — мечты подростков в телешоу.

— А ты думал, я сбежала?

— Некоторые сомневаются во мне.

— Денни, прекрати. Я знаю тебя давно.

Он улыбнулся. Каким он был привлекательным!

— Самое разумное для тебя — убежать.

— Возможно, но ты мне еще нужен.

— Да? Зачем?

— Знаешь ли ты кого-нибудь из адвокатов по уголовным делам на Лонг-Айленде?

— Конкретней?

Он высыпал кофе и разорвал зубами два пакетика сахара.

— Имя, Денни.

— А!

Минуту он, задумавшись, покусывал пластиковую ложку.

— Винсент Кароселла, — произнес он в конце концов. — Когда-нибудь слышала о нем? Он очень известен.

Имя показалось мне знакомым. Может, из программы «Новости 12», в которой рассказывают о процессах по делам об ужасных убийствах на Лонг-Айленде. По крайней мере, не похож на того педанта с часофобией.

— Никто из моих друзей не пользовался его услугами, поскольку он не занимается делами о наркотиках. Но для очень сложных…

Денни заколебался ненадолго, выбирая между словами «дело» и «дерьмо», но поскольку мы были уже на «ты» и называли друг друга по именам, он выбрал «дерьмо».

— …для очень сложного дерьма, — он сложил кончики большого и указательного пальцев и сладостно их поцеловал, — Винсент — конфетка!

Затем он собрался позвонить Алексу, а также предложить одному старому клиенту большое дело в обмен на новенькое удостоверение личности и чистое водительское удостоверение Нью-Джерси.

Когда я позвонила в пять минут девятого, Винни Кароселла был уже в конторе. Мы провели предварительные переговоры. Его образование: Аделфи колледж и Юридическая школа университета Сент-Джонс, он был главой бюро по расследованию убийств при прокуроре федерального судебного округа Нассау. Его гонорар: поскольку я обратилась так поздно, он берет триста долларов в час. Он не спрашивал меня, убила ли я Ричи.

— Рози, — сказал он. — Я должен быть с вами, откровенным. Бегство не поможет вам.