После всех этих лет - Сьюзан Айзекс (1994)

— Винни, вы говорите, если я сдамся сама?.. Какие шансы, что полиция будет искать убийцу Ричи?

— Почти никаких.

Какой у него был голос! Глубокий, страстный голос, который может вызывать у суда слезы. Его голос расшевелил мою память. Я вспомнила, что видела его на экране, на ступеньках здания суда, где он говорил репортерам, что будет считать свою роль в американской судебной системе выполненной с принятием судом вердикта о невиновности. Ему было около пятидесяти. Такой щеголеватый пижон.

— Поймите, Рози, чем дольше вы будете находиться в бегах, тем труднее мне будет убедить людей в вашей невиновности. Ясно?

— Ясно.

— А теперь расскажите мне все.

Я рассказала. Он убедил меня, что, как только он получит поручение на ведение дела, он наймет человека следить за Джессикой, выяснить, не скрывала ли она ребенка или любовника от Ричи. А что касается грязи на ботинках и отпечатков шин, то он вряд ли сможет получить копии отчетов из лаборатории, пока я не появлюсь. Так или иначе, он поговорит со своим приятелем-прокурором в Минеоле и, может, сам ознакомится с кое-какими бумагами.

— Кто знает, — сказала я. — Может, вы найдете что-нибудь для моего оправдания?

— Да, такое случается, — согласился Винни. — Вы не оставите мне свой номер, если вдруг понадобится найти вас?

— Лучше не надо. Дело не в том, что я вам не доверяю, а в том, я сама не знаю, где буду на следующий день.

— Тогда звоните мне ежедневно, примерно в это время или раньше. Я бываю здесь с семи тридцати. И нахожусь до девяти-десяти вечера. Не бойтесь побеспокоить меня — это моя работа.

Прошло полчаса, а Денни все не возвращался. Может, он уже сдал меня полиции? А может, он следит за полосканием в стиральной машине? Но, с другой стороны, у меня было время. Я проникла в его комнату, чтобы еще что-нибудь узнать о своем благородном рыцаре. Кровать, что не вызывало удивления, была не убрана, но, в отличие от гостиной, о спальне нельзя было сказать, что она похожа на Федеральный фонд помощи недееспособным. Его учебники были так аккуратно сложены на полу, что было ясно: он не прикасался к ним месяцами, а, может, годами. Никаких признаков того, что он что-нибудь читал для развлечения, даже спортивных новостей или биографий рок-музыкантов. И, естественно, никакой занимательной фантастики. Его черно-белая бас-гитара лежала на массивном усилителе, старые выпуски журнала «Басе Плейер» и сборник песен Ред Хот Чилли Пепперс валялись сверху. Журналы не очень старые, но, когда я провела пальцем по гитаре, на нем остался слой бархатной нью-йоркской пыли. Нашлись и некоторые признаки присутствия женщин: черепаховая заколка для волос под радиатором и маленькие белые трусики в углу шкафа.

Все остальное в шкафу было в порядке. Денни явно любил свою одежду. Цветовая гамма — от темно-серого до черного — очень тщательно подобрана. Единственным исключением были синие джинсы.

Не было никаких признаков его деятельности: ни одной фальшивой лицензии на право вождения, ни одного фальшивого удостоверения личности. Таблетки, найденные мною, были абсолютно легальными, в аптечных флаконах с его фамилией, хотя, если ему требовалось такое количество успокоительного и снотворного, ему следовало бы обратиться в благотворительное лечебное заведение. Я взяла несколько его таблеток, но, вспомнив, что мою голову оценивают в пятьдесят тысяч долларов, я успокоилась сама. А почему бы и нет? Денни не предаст меня — я, черт побери, в хороших руках. Он очень осторожный парень; если полицейские придут к нему, они могут вломиться с угрозами, сломать дверь — и ничего не найти. Однако я нашла кое-что в его аккуратно развешанных штанах. Карманные деньги. Если мое предчувствие относительно него правильно, то о шестидесяти трех долларах, которые я нашла в кармане его брюк, было забыто давным-давно. Я почувствовала стыд, вину и даже страдание из-за своей неблагодарности, но этого было недостаточно, чтобы остановить меня. Я взяла эти деньги.