Дирдре мрачно молчала, пока мы пробирались по запруженным машинами улицам к шоссе. Я все внимание уделяла дороге, поскольку не была уверена, правильно ли мы едем. Тем не менее я уловила перемену в ее настроении.

Только когда мы оказались на шоссе, где было полно указателей, Дирдре прервала тяжелое молчание:

— Лори, вот что я хочу тебе сказать, детка, — начала она. — Мне действительно приятно видеть тебя здесь, ты чудесная девочка. Не обращай внимания на мое ворчание, я действительно не хочу учить французский, но я рада тебе. И все-таки, дорогая, из моего обучения не выйдет ничего хорошего. Лори, ты должна вернуться домой. Скажи Дику что хочешь, но уезжай отсюда.

— У меня все хорошо, — решительно запротестовала я с улыбкой, хотя мое сердце забилось сильнее, потому что видела, что миссис Рэнсом всерьез обеспокоена. — Ничего со мной не случится, все уже позади.

— Если останешься, погибнешь. — Пальцы миссис Рэнсом задрожали, она стала теребить ремешок сумочки. — Пожар в твоей спальне, Лори, вовсе не случайность. Тебя хотели убить!

— Но вы не можете знать наверняка, — возразила я.

Мгновение Дирдре умоляюще смотрела на меня. Я ждала откровенного объяснения. Казалось, она вот-вот заговорит, но почтенная дама отвела взгляд.

— Лори, я не знаю, как объяснить мой дар предвидения. Но я знаю, с тобой произойдет что-то ужасное, если ты не уедешь. Не спрашивай меня, откуда я знаю. Поверь, я это чувствую.

Стараясь сохранить самообладание, я так крепко сжала руль, что костяшки пальцев побелели.

— Ничего со мной не случится, миссис Рэнсом. Это все нервы.

Так что же такое знала Дирдре Рэнсом, чего не могла сказать мне? Тут дело не в даре предвидения. Все куда проще — Дирдре подозревала кого-то в попытке разделаться со мной. Ей страшно. Но почему же она молчит? Почему не откроется мне?

11

Лозанна осталась позади, движение на шоссе становилось все более оживленным. Дирдре напряженно сидела рядом, уставившись вперед невидящим взглядом, погруженная в свои мысли.

Предупреждение Дирдре продолжало звучать в моих ушах. Но я не могла взять и просто так уехать, испытывая любовные чувства к Дику и видя, что он отвечает мне взаимностью. Я не могла решиться на такой шаг. Во мне зрела решимость каким-то образом узнать, кто же хочет моей смерти. Я никогда не успокоюсь, ни здесь, ни дома, если это останется тайной. Не могла же я провести остаток жизни, постоянно оглядываясь через плечо и вздрагивая от малейшего шороха?

У подъезда виллы Дирдре молча сжала мою руку и поспешила к лифту. Я поднялась к себе. Удивилась, обнаружив дверь запертой, но потом сообразила, что Фредерик оставил ключ у себя до моего возвращения.

Я пошла искать его. Он сидел в оружейной, где чистил пистолет XIX века. Я задержалась на пороге, стараясь подавить неприязнь ко всем этим орудиям убийства, пусть и старинным.

— Фредерик, — сказала я, и голос мой прозвучал неожиданно громко в тишине комнаты.

— Да, мадемуазель. — Он повернулся лицом ко мне с привычным недовольным выражением. — Вы хотите взять ключи от комнаты?

— Если вас не затруднит. — Я заставила себя вежливо улыбнуться.

Шофер засунул руку в карман, вытащил связку ключей, выбрал один и протянул мне.

— Вот, мадемуазель.

— Спасибо. — Я взяла ключ, повернулась и поспешно вышла из комнаты, но тут же наткнулась в коридоре на Поля.

— Отчего такая спешка? — спросил он. — И где ты пропадала весь день? Фредерик сказал мне, что ты с миссис Рэнсом.

Я поняла, что он говорит о Дирдре. Более молодую миссис Рэнсом он звал по имени.

— Мы ездили в Лозанну.

— Давай завтра поедем обедать в Женеву, — предложил он, с обожанием глядя на меня. — Чтобы компенсировать твое сегодняшнее дезертирство, — пошутил он.

— Но ведь ты работал, — в тон ему сказала я.