За красоту убивают - Кейт Уайт (2005)

К нам, громко болтая, приближались посетители заведения. Если я хотела смыться, момент был самый подходящий. Развернувшись, я нажала на кнопку отключения дверей, запрыгнула в джип и заблокировала дверь.

Разбрызгивая гравий, я рванула с места. Литхауэр так и остался стоять: расставленные ноги словно вросли в землю, делая его похожим на колосса Родосского. Я не доставила ему радости и не оглянулась, но все же заметила, что смотрит он мне вслед со злостью.

Быстро двигаясь по пустынным улицам городка, я каждые три секунды смотрела в зеркало заднего обзора, чтобы убедиться — Литхауэр не прыгнул в какую-нибудь там «Звезду смерти» и не гонится за мной. Но, кроме черноты, позади ничего не было. По вечерам в воскресенье этот город наглухо запирал свои двери. Я ехала уже десять минут, когда сообразила, что в какой-то момент, кажется, свернула не туда. В Гринич-Виллидж я ориентируюсь с закрытыми глазами, но за его пределами эта способность напрочь меня покидает. Поездив несколько минут с бешено колотящимся сердцем, я вдруг наткнулась на невесть откуда появившийся указатель «Гостиница "Сидар"». Еще через пять минут я въезжала на нашу автостоянку.

Этим вечером дежурил мужчина средних лет, которого я до этого за стойкой не видела. Он с восторженным выражением на лице листал журнал «Янки». Больше в холле никого не было, стояла тишина, и был слышен только шелест страниц да шипение газа в камине. Я пошла в ресторан выпить вина, там тоже было почти пусто — в крохотном баре сидели двое, и это были единственные посетители. Поднимая бокал с вином, я заметила, что моя рука слегка дрожит. Этот мерзкий Литхауэр напугал меня больше, чем я ожидала.

Придя к себе, я наполнила ванну горячей водой, оставив без внимания соль, обещавшую состояние «околдованности и наполнение первобытной силой». Рассчитывать на все это в подобных обстоятельствах было как-то неловко. Я разделась и залезла в ванну, держа в руке бокал вина. Лежа там, я заново проиграла свой разговор со Стейси, озорницей-доносчицей, и Литхауэром, хозяином преисподней. Этого типа не помешало бы освидетельствовать в психушке. Если он убежден, что в смерти его отца есть что-то подозрительное, почему не ухватился за мое предложение помочь? Может, он предпочитает действовать в одиночку? Или уже взял дело в свои руки? Впрочем, кто его знает…

Внезапно мне стало интересно, засек ли Бек своим радаром Литхауэра или он сосредоточен только на сотрудниках спа? Слова Литхауэра о полиции меня заинтриговали — по его мнению, смерть отца не вызвала у них никаких подозрений. Дэнни же, со своей колокольни, утверждала как раз обратное — Бек проверил все крайне тщательно. Основываясь на имеющихся у меня скудных данных, я готова была согласиться с оценкой, которую дала инспектору Дэнни. А Мэтт Литхауэр, похоже, чуть что — сразу начинал лезть в бутылку. И я не могла этого отрицать — мне хотелось думать о Беке хорошо.

Помокнув с полчаса, я выбралась из ванны и вытерлась большим махровым полотенцем. Затем накинула халат. Продолжая потягивать вино, я сняла с плечиков, и достала из комода свою одежду, и покидала ее в сумку, сунув грязную отдельно, в пластиковый пакет для грязного белья, обнаруженный в шкафу. По плану я собиралась отправиться в путь сразу же после завтрака.

Часть меня стремилась домой, подальше от всего этого кошмара. Уходящий уик-энд претендовал на звание самого неудачного, перещеголяв в этом отношении даже тот случай во время учебы в Университете Брауна, когда на выходные я поселилась в ньюпортской гостинице с парнем, в которого была влюблена. Оказавшись с ним в первый раз в постели, я, к своему ужасу, обнаружила, что он говорит о своем пенисе как о живом существе: «Ему нравится», «Он хочет еще». Оставшиеся сорок восемь часов я изображала инфекцию мочеполовых путей.