Террористка Иванова - Эдуард Володарский (2009)

Галка посмотрела на кожаный колпачок на руке Витьки, спросила:

— Что у тебя с рукой?

— У меня ее нету, — хмуро ответил Витька. — Ее собака откусила.

— Что-о? — вытаращила глаза Галка. — Как это откусила?

— Очень просто… у нее знаешь, какие клыки были? Во! — Витька пальцами показал, какие большие клыки были у собаки.

— Вре-ешь… — выдохнула Галка. — Покажи.

Витька покорно снял колпачок, размотал повязку, и Галка увидела вместо кисти обрубок с длинным красным шрамом на конце.

— Ух ты-ы… — вновь изумленно выдохнула Галка. — Кошмар какой… Как же ты теперь без руки?

— Как видишь… — Витька стал заматывать повязку, у него плохо получалось, и Галка вмешалась:

— Дай помогу… — Она взяла бинт, ловко намотала его на обрубок, завязала, и Витька натянул кожаный колпачок.

— Порядок, — сказал Витька. — Спасибо.

— Не болит? — спросила Галка.

— Нет… только снится часто.

— Кто снится?

— Рука… я пальцами во сне шевелю, будто они снова выросли.

— Отпа-ад… — прошептала Галка. — Чума-а… А как же… Она бросилась на тебя, да? Ты ее дразнил?

— Да я ее и не видел. Она из тумана выскочила и — на меня.

— Страшно было?

— Страшно… Я закричал, когда она бросилась. — У Витьки и теперь глаза были большими и черными от страха.

— А собаку что, усыпили?

— Ее мой папа застрелил, — с некоторой гордостью сказал Витька. — Прямо в голову ей. Наповал.

— Жалко… я люблю собак…

— Она мне руку откусила! Меня тебе не жалко?

— Собака не виновата, — очень рассудительно сказала Галка. — Хозяин виноват. Все собаки очень добрые.

— Есть и злые, — возразил Витька.

— Если хозяин злой, то и собака будет злая.

— Откуда ты знаешь?

— В книжке про собак прочитала. Папу уговариваю щенка купить — пока не получается. Но я его все равно дожму… — Галка протянула Витьке жвачку: — На, пожуй.

Витька выковырял из упаковки две белые подушечки, положил в рот и стал жевать.

В комнате оперативников зазвонил служебный телефон, и все вновь уставились на него. Полина посмотрела на Голубева.

— Это он… майор звонит. Возьми трубку и скажи, чтобы топал сюда.

— Сама скажи, — ответил Голубев.

— А что? И скажу! — Полина взяла трубку и тут же услышала голос майора Пилюгина:

— Эй, кто там на проводе? Голубев, ты? Почему трубку не берете — звонил сто раз. Почему мобильники ни у кого не отвечают? Что у вас там происходит? Кто у телефона?

— Я у телефона, Полина Иванова, мужа которой ты упрятал в тюрьму, майор, и мой муж там помер. Вспомнил, Пилюгин? Мне тебя до смерти увидеть хочется. Так что приходи поскорее, мы тебя тут все с нетерпением ждем. А если не придешь, то… — Полина вдруг протянула трубку Голубеву. — На, объясни ему, что будет, если он не придет.

Голубев взял трубку. Полина потверже уперла ствол револьвера в сумку и положила палец на спусковой крючок.

— Голубев слушает, товарищ майор. Да, Полина Иванова здесь. Не знаю, как она прошла к нам, не знаю. Да, револьвер… и если бы только револьвер, товарищ майор. У нее с собой еще бутылка нитроглицерина!

— Какого нитроглицерина? — закричал Пилюгин, стоя в нескольких шагах от подъезда в райотдел, и пот выступил у него на лбу. — Откуда он у нее взялся? От сырости? А может, она этот нитроглицерин из-под крана на кухне набрала? Она вас на понт берет, а вы поверили! Опытные опера! Или кто вы? Чайники? Как взорвала? При вас взорвала? И что? Каплю? Ну, понял я, понял… Подожди, Голубев, я сейчас… — Пилюгин достал из кармана платок и промокнул взмокший лоб.

Из подъезда выходили милиционеры, некоторые с недоумением оглядывались на Пилюгина. Один капитан спросил:

— Случилось чего, Пилюгин?

— Что? Нет, нет, ничего… это я со своими базарю…

— А-а, а то вид у тебя… Ну, ладно…

Пилюгин отошел подальше от подъезда, снова заговорил в трубку: