Бабочка на огонь - Елена Аверьянова (2005)

Катюша поняла еще одно — за оказанную честь ей придется каким-то образом расплачиваться. Максим Рейн еще раз был помянут недобрым словом.

Уловив в лице Катюши тень сомнения и некоторого, еще робкого недовольства, Злата подумала, что, пожалуй, она, как начинающий режиссер, сгустила краски в том месте картины, где хватило бы только мазка, намека. «Дурочка» могла испугаться и, не зная правил приличия, удрать.

«Без алиби мне никак нельзя», — про себя вздохнула Злата.

По правде сказать, она просто не знала, с чего начать, как направить разговор в нужное ей русло.

Катюша, которой уже порядком надоело чувствовать себя виноватой, сама пришла Злате на помощь.

— Да вы прямо скажите, что вам от меня нужно, — предложила она, перестав наконец ерзать на стуле и покашливать.

— Сотрудничество, — ляпнула Злата.

— А поконкретнее? — вцепилась в нее, не отпускала «дурочка».

В голове у Златы промелькнула мысль — что вот училась она когда-то на актрису, да, видать, зря — сыграть сцену по всем правилам актерского мастерства не может. Или не хочет? С новой силой разгорелся в ней спор со старичком-учителем, который, вместо того чтобы хвалить студентку актерского факультета Басманову, как все преподаватели делали, советовал ей перестать есть чужой хлеб, с актерством покончить раз и навсегда.

— Нет у тебя, Басманова, таланта к этому делу, — сколько раз говорил он, Злате казалось, злорадно.

— Есть, — твердили все, как один, остальные преподаватели вуза, — только надо его раскрыть.

«Есть, — думала, была уверена в себе Злата. — Только мне неохота перед вами всеми кривляться, изображая чужую жизнь. Потому, что я выше этого», — наконец поняла все о самой себе дочь режиссера и перешла на режиссерский факультет.

А слишком умного старичка-преподавателя, на которого она напоследок нажаловалась в деканат и отцу, уволили на пенсию. Так зло, которое он причинил Злате, не осталось безнаказанным. Чего ж она боится теперь?

«Последствия моей нерешительности сейчас — непредсказуемы. Полагаю, они будут просто ужасны», — со страхом подумала Злата.

Но все равно ей очень захотелось избежать задуманного, выгнать «дурочку» и заплакать, забиться головой на столе.

«Слабая», — шепнул ей голос разума, очень похожий на отцовский.

И Злата сдалась — стала сильной. Свою просьбу, больше похожую на приказ, она выложила Катюше, как последний блин, снятый со сковородки — даже у неумелых хозяек он получается ровненьким, кругленьким, в меру пропеченным.

Катюша посмотрела на часы — было девять вечера, ответила: «Припозднилась я», просьбу Златы всерьез не восприняла, отказалась и ушла домой, то есть к тете Зине.

Злата набрала номер местного милицейского отделения, пожаловалась, что знакомая, вот только что, «вы еще успеете ее перехватить на дороге», украла у нее золотое кольцо — подарок отца, знаменитого российского режиссера Артема Басманова, и стала поджидать возвращения своей жертвы, которая уж никуда от нее теперь не могла деться.

Друг друга они считали героями, когда пробирались в квартиру, доставшуюся Катюше от бабушки, друг друга уважали. Ирка Сидоркина больше уважала себя, чем Славика, но, понятное дело, вслух об этом не говорила. Славик, понятное дело, гордился собой и не скрывал этого примечательного факта от будущей, новой жены.

«Какие мы смелые, — радовались воры и мошенники, обнимаясь от возбуждения, обусловленного страхом, что их могут застукать в чужой квартире. — А скоро станем еще и богатыми», — думали оба, принимая старую мебель за старинную, оценивая квартиру по курсу доллара.

Сумма от продажи мебели и квартиры показалась им астрономической — продав эту трехкомнатную сталинку в центре Любимска, они смело могли рассчитывать на покупку скромного, однокомнатного жилья на окраине Москвы.

— Не хочу на окраине, — закапризничала Ирка Сидоркина.