Бабочка на огонь - Елена Аверьянова (2005)

Если Злата все-таки даст Надежде невыплаченную сумму за автомобиль, это вызовет у следователя и всех окружающих людей подозрение. Значит, дело нечисто, если Басманова платит за Колю. Если не даст Злата денег, Надежда ее в покое не оставит. Не дай бог, явится сюда, когда Василий Сергеевич в гости приедет, усилит своим нытьем смутные подозрения дядюшки насчет племянницы. Не дай бог! Василий Сергеевич время от времени смотрел на племянницу подозрительно плохо. Будто о чем-то догадывался. Будто знал, что с племянницей происходят странные вещи. Он мог смотреть на Злату плохо, потому что почувствовал в ней конкурента — режиссера. Он мог иметь на руках косвенные, только такие доказательства ее вины в убийстве своего брата, и оттого смотреть на Злату плохо. Но Злата догадывалась, чувствовала, знала наверняка — даже если бы дядюшка видел собственными глазами, что это она, Злата, убила Артема топором, он никогда никому, кроме Лизаветы, не сказал бы об этом вопиющем факте, совершившемся в роду Басмановых. Вот в этом-то и выигрышная для Златы фишка была. До тех пор, пока с Василием Сергеевичем ее связывают родственные узы, ей с его стороны ничего серьезного не грозит. Но если б случилась невозможно страшная вещь, если бы Басманов-Маковский понял, как недавно Злата это поняла, что она — чужого поля ягодка, не басмановских корней росточек, тут бы и взыграла в Василии Сергеевиче порядочность: ужасную преступницу он власти, родной для него, как пить дать, выдал бы, поморщившись от брезгливости к Злате. Не посмотрел бы, стервец, что дух-то в ней басмановский есть — ведь всю жизнь, все двадцать пять лет в басмановской коммуне, вот в этом самом доме прожила. И пусть все считают, что воспитывали Злату разные матери, не матери, а жены Артема Басманова, она-то знала, все понимали — стены дома, увешанные портретами предков, воспитали ее. Они для нее родные. Других Злата знать не хочет. Из дома с родными стенами она просто так не уйдет.

Еще одной крупной ошибкой Златы в хитроумном деле заметания следов преступлений (а может, и нет, не ошибкой — точно она не знала) являлось заявление в местные органы милиции о том, что приезжая корреспондентка из Любимска, некая Маслова, украла у нее золотое кольцо. Но бог с ним, с кольцом. Пистолет отца украла. Пока Злата любовалась в тот вечер на грозу — это ей для фильма нужно было, хотелось духом грозы пропитаться, — приезжая Маслова завладела пистолетом «ТТ», лежащим в комоде в деревянном ящичке.

— Как она его обнаружила?

— Да я ей сама показала, когда рассказывала об отце, о подарках, которые ему за творчество были подарены. «ТТ» от министра милиции — тоже.

— Почему сразу о пропаже пистолета не рассказала наряду, вызванному по телефону по поводу кражи кольца?

— Сразу-то я и не заметила.

Не в том была Златы ошибка, что заявление она написала, а в том, что попало оно — посланное из Москвы в Любимск с запросом о Масловой — в руки Родиона Раскольникова. И очень захотелось товарищу подполковнику, который в поклеп на свою суженую не поверил, но сведения о бывшей владелице пистолета заимел, побеседовать со Златой Артемовной. А когда, позвонив товарищам в Москву, «пробившим», где в данный момент не по прописке в московской квартире, а в поселке киношников живет режиссер Басманова, сопоставил сей адрес со станцией, на которой Катюша в ночь его знакомства с ней вышла, обрадовался. Как гончая по крупному зверю, взявшая след.