Аферистка - Кристина Грэн (2005)

— С самыми разными. С сумасшедшими, красивыми, интеллигентными, с богачами и аутсайдерами. Удивительно то, что все они в конце концов бросали ее. Вондрашек был единственным, от кого она сама ушла. Твой отец много размышлял над этим. Мужчины не любят проигрывать точно так же, как и женщины. Беатриса ничем особенным не выделялась, кроме красоты и приятного голоса.

— А как она выглядит сейчас?

Клара коварно улыбнулась:

— Я могу показать тебе ее фотографию, сделанную несколько лет назад в Лондоне нанятым Вондрашеком частным детективом. Представь себе состарившуюся, но все еще грациозную кошку, которая начинает мурлыкать, как только завидит мужчину. Я думаю, что она никогда ничего собой не представляла. Подлаживалась под своих любовников так, как если бы была лишена собственной индивидуальности. Би была светской подружкой плейбоя, музой малоизвестного художника, полгода играла роль хозяйки аристократической усадьбы в Шотландии, жила с одним журналистом в Париже…

— Ты ненавидишь ее, да?

Клара не ответила.

— Несколько раз она устраивалась на работу, но это всегда заканчивалось новым романом. За свою жизнь она сменила множество масок, была радикальной, консервативной, доверчивой, эмансипированной, ласковой, верующей и атеисткой. Это истинное самоотрицание. Ее нынешний дружок является владельцем паба в Челси, и сейчас она играет роль поющей хозяйки этой пивной.

В описании Беатрисы я, как в зеркале, узнала саму себя, и мне это было неприятно. Я тоже занимаюсь самоотрицанием, но не ради мужчин, а ради самой себя. Кроме того, в отличие от матери я мошенница, как и мой отец. Ну и что такого? Если нет истцов и судей, то нет и раскаяния. Беатриса была идиоткой, принесшей свой талант на алтарь любви, гнилой и грозящий со временем рухнуть. Вондрашек, мой бедный отец, сохранил этот алтарь чистым и свободным, на нем лежали лишь фотографии моей матери и отчеты частных детективов. Клара не выбросила их, потому что ненавидела Би.

— Она хорошо поет?

Клара хотела что-то сказать, но уловила коварство в моем вопросе и пожала плечами. Немая ложь. Иногда мне очень хочется нанести ей, как на боксерском ринге, прямой удар в челюсть. Я готова была бы даже оплатить протезирование выбитых зубов.

— Ты что-то скрываешь от меня, Клара, но я все равно докопаюсь до истины. Можешь не сомневаться.

Мои слова не произвели на нее никакого впечатления. Клара обняла меня за плечи — ее рука показалась мне очень тяжелой — и сказала, что я должна выбросить посторонние мысли из головы и сконцентрироваться на нашем проекте. Это сейчас главное. А потом я могу куда-нибудь съездить, чтобы развеяться. Например, в Париж, Рим, Лиссабон или Вену. Но сейчас я должна думать только о Хагене Клейне.

— Представь, что это не человек, а бриллиант, который ты давно мечтаешь заполучить…

— Прекрати разговаривать со мной как с жадным ребенком.

— А ты сказала ему, что федеральный секретарь поручил тебе вести с ним все переговоры? В противном случае Клейну может прийти в голову идея позвонить непосредственно федеральному секретарю.

Сию деталь я упустила из виду.

— Да, конечно, я сделала все, как нужно, — солгала я. — Не беспокойся, все будет хорошо.

А если нет, то это случится лишь по моей вине. «Меа culpa» — вот все, что я усвоила из уроков латыни. Я не превратилась бы в нерадивую школьницу, если бы мне не пришлось сменить более десятка школ. Вондрашек не желал отдавать меня в интернат. Он хотел, чтобы я всегда была рядом с ним, и называл это любовью.

— Хаген Клейн употребил по крайней мере пять непонятных иностранных слов, которых я никогда прежде не слышала. Когда-нибудь меня разоблачат как последнюю идиотку. И больше никогда не говори в таком тоне о Беатрисе. Никогда, слышишь?