Аферистка - Кристина Грэн (2005)

Идея совершить водную прогулку в Кенигсвинтер принадлежала Кларе. Жалкое в своей пышности местечко, которое обычно посещают туристы. Отсюда открывается прекрасный вид на Рейн, и здесь текут реки сладкого вина. Клара всю дорогу молчала, созерцая мир сквозь темные стекла своих очков. Из винных погребков в Кенигсвинтере раздавались взрывы смеха и пение, а из широко распахнутых дверей кафе разносился запах жареного картофеля. Мы ели итальянское мороженое, не имевшее ни вкуса, ни запаха. Куда подевались мороженщики, работавшие в годы моей юности? Нынешние производители этого лакомства изготавливают не мороженое, а некую безвкусную смесь из сахара, жира и красящего вещества.

Клара, которая выросла в кулинарной пустыне, с аппетитом ела свою порцию, а я искала глазами урну, чтобы выбросить недоеденное мороженое. Не могла же я бросить стаканчик прямо на тротуар. Несмотря на свой образ жизни, я тоже придерживаюсь некоторых общепринятых правил поведения.

Клара прервала молчание и заговорила о потребительском обществе, в котором увеличивается пропасть между изобилием и недостатком, а товарные отношения, пронизывающие все общественные явления, калечат души людей. Она оборвала свой монолог, только когда мы остановились у урны и я выбросила свое мороженое и облизала липкие пальцы. Клара, как всегда, была права, но недоеденное мороженое не стоило того, чтобы подводить под него политическую теорию. Я знаю, что являюсь ярким представителем общества потребления, предпочитающим роскошь. Моя душа вроде склада товаров с фирменными этикетками. Я продала свою душу, брат Фауст, в тот момент, когда последовала за Геральдом в Мюнхен и вкусила прелести капиталистического образа жизни. Если ад существует, то он наверняка похож на Кенигсвинтер.

В винном погребке, куда мы завернули, посетителей обслуживали марокканцы, говорившие с рейнским акцентом. Бумажные салфетки и столовые приборы лежали на двух столах, клиенты должны были сами обслужить себя. Рядом стояли маленькие пластиковые мусорные ведра с шутливыми надписями, которые я знала наизусть, поскольку не раз читала нечто подобное в буфетах второразрядных отелей. Нас с Кларой со всех сторон окружали голландские туристы. Кроме них, в погребке я заметила несколько возбужденно улыбавшихся японцев, совершенно не вписывавшихся в окружающую обстановку. Вероятно, мы казались им очень странными. Быть может, смысл жизни заключался в посещении Кенигсвинтера? Съездить в Кенигсвинтер и умереть… Нет, не хотела бы я прожить подобную жизнь.

Здесь сильно пахло картофелем фри. Клара что-то сказала о роковом уюте, и мы заказали сыр и сухое белое вино. Вино оказалось теплым, и я попросила принести кубик льда. Льда в погребке не нашлось. Я была рада, что Клара снова заговорила со мной, хотя не могла расслышать ее слов, потому что голландцы затянули застольную песню. При этом они раскачивались в такт мелодии, а мы находились посередине этих бушующих волн. Мои представления об аде постепенно становились более отчетливыми. Теперь я не сомневалась, что в аду двадцать четыре часа в сутки поют и раскачиваются, а также пьют теплое сладковатое вино и едят нарезанный кубиками сыр, похожий на резину.