Без жалости - Лоис Гилберт (2004)

— По правде сказать, Бретт, когда к нам приехал Дэн, я не сомневалась, что он, осмотрев труп, вернется на ферму и арестует меня. Я даже приготовила сумочку с вещами, которые намеревалась взять с собой в тюрьму. Я не представляла себе, что ему понадобится так много времени, чтобы вычислить убийцу. Но когда вы вернулись из леса и я увидела Фарнсуорта из отдела убийств, который бестолково носился по дому, не зная, как правильно подступиться к этому делу, я вдруг подумала, что мне, возможно, удастся выбраться из этой переделки и даже остаться на свободе. Тем более что потом повалил снег и на ферме появился этот тип — Винсент. Но Райан сразу догадался, кто убийца. Правда, мой мальчик?

Райан потер руками виски.

— Я знал, что Эдвард захочет переговорить с тобой лично, ба, — пробормотал он. — И понимал, что он очень рискует.

Бабушка повернулась ко мне лицом.

— Если ты, Бретт, хочешь, чтобы я сдалась властям, я не стану ничего отрицать. Расскажу все как было.

В словах бабушки прозвучал вызов.

«Как следует все обдумай, — сказала я себе, — и не торопись делать выводы».

Я знала, что моя бабушка — необычный человек и наделена недюжинными воображением и фантазией. Может, она все это придумала? Но даже если это она убила Эдварда, вправе ли я ее осуждать? Я ведь тоже убила человека — столкнула Винсента в пропасть и оставила на льду умирать. Так что мы не слишком отличаемся друг от друга. Самозащита — это только предлог, то, о чем я расскажу полиции, когда меня будут допрашивать. На самом деле Винсента убили мой гнев и ненависть. Теперь-то я знала, что они могут годами сохраняться в душе, как сохраняется в дубовых бочках выдержанное вино, которое от времени становится все крепче и сильнее ударяет в голову.

— Мне надо все основательно обдумать, — устало сказала я. — Я не могу сейчас прийти к решению.

— Подумай, подумай, как же без этого? — с иронией произнесла бабушка и хохотнула, стараясь скрыть за наигранным смехом разочарование. — На всякий случай хочу поставить тебя в известность, Что я предпочла бы доживать свои годы здесь, на ферме, а уж никак не в тюрьме.

— Ты оставишь себе деньги Эдварда? — спросила я Райана.

У Райана хватило такта, чтобы изобразить смущение.

— Но он умер, Бретт, и мы не в силах его оживить. Какой тогда смысл отказываться от денег? Мы и так уже наказаны судьбой. И я не верю, что ты сможешь выдать бабушку. Я просто не могу себе этого представить.

«Вот оно! — подумала я. — Они с бабкой хотят вложить мне в руки раскаленный уголь, который мне придется носить при себе до конца дней». В самом деле, могу ли я выдать бабушку полиции? Да ни за что на свете! Сама мысль об этом казалась мне невероятной, абсурдной. С другой стороны, имею ли я право покрывать преступление? В состоянии ли я хранить правду в тайне от всех: от дочери, от Ноа, от людей, которых я люблю? Неужели мне предстоит продолжить семейную традицию и лгать своим близким на протяжении многих лет, как лгали мне бабушка и Райан?

— Мне необходимо прилечь, — сказала я. — Я вымоталась до предела, и у меня не осталось больше сил. Ничего не понимаю и ничего не воспринимаю.

— Хочешь, я дам тебе снотворное? — спросил Райан.

Я кивнула: мне хотелось забыться и ни о чем не думать. Брат вытряхнул мне на ладонь пилюлю, я запила ее холодным безвкусным чаем.

Бабушка одарила меня продолжительным взглядом и произнесла:

— К какому бы решению ты ни пришла, Бретт, хочу тебе сказать, что я тобой горжусь. Я воспитала тебя настоящим человеком, и мысль об этом будет согревать меня даже в тюрьме. Я люблю тебя и буду любить, что бы ни случилось.

Я подняла руку, призывая бабку к молчанию.

— Только не надо ничего больше говорить. И не надо взывать к моим чувствам. Я уже всякого наслушалась и сыта по горло семейными тайнами и надрывающими душу откровениями.