Хищная книга - Мариус Брилл (2006)

— Вот дерьмо, — высказался Барри, формально неточно, но очень верно по существу.

— О, я жду не дождусь, — Миранда закусила губу, сдерживая улыбку, — когда увижу, какое лицо будет у Мерсии…

— Не надо, — захныкал Барри, с дрожью приподнимаясь. — Ты не должна этого делать, я же вовсе не хотел… Черт!

Он заметался, ища, чем бы вытереться. Прыгая с ноги на ногу, стянул мокрые трусы. Миранда подала ему бумажные салфетки.

— Господи, я не знаю, почему так вышло, со мной такого никогда не бывало, — посмотрев на Миранду, Барри понял, что мог бы еще в придачу предложить призы — кухонный суперкомбайн и поездку на горный курорт, — но на этот товар с гнильцой клиентка все равно не купится.

Скомкав салфетки, он натянул брюки с такой поспешностью, что даже не стал застегивать пуговицы. В свитер он буквально нырнул. Поковылял к двери, сжимая в руке мокрые трусы и придерживая спадающие брюки.

— Слушай, Миранда, я… Ну, все было здорово, но… э-э… давай все останется строго между нами. — Он повернул ручку и распахнул дверь. Миранда наступала на него, а он пятился в дверной проем. — Я это к чему. Ты просто супер, я тебя уважаю, правда. Я крепко выпил, и… увидимся на работе, ладно? — Он повернулся и в спешке чуть было не споткнулся о ковер.

Миранда не могла удержаться от того, чтобы вбить в крышку гроба еще один гвоздь, и крикнула ему вслед:

— Барри!

Он уже преодолел один лестничный марш, но остановился и обернулся:

— Да?

— Можно еще вопрос?

Барри кивнул, несмотря на огромное желание смыться.

— Когда мы занимались любовью… Я ведь могу это так назвать? Что мы занимались любовью?

Он снова кивнул с нетерпением.

— Почему ты, когда мы занимались любовью, все время бормотал: «Дерек, Дерек, любовь моя»?

Барри застонал, резко повернулся, шагнул мимо ступеньки и начал падать. Он катился кубарем до следующей лестничной площадки. Там он попытался встать на ноги, но штаны свалились, он снова шагнул только один раз, вскрикнул и покатился дальше, преодолев следующие четыре пролета и остановившись уже в виде инертного тела, распластанного перед самой входной дверью.

Дверь хлопнула, Миранда стянула простыню и засунула ее в мешок с грязным бельем. В данном случае, подумала она, расценки в прачечной не кажутся слишком высокими. Села перед зеркалом и улыбнулась. Своей особой улыбкой.

* * *

Хотя листья и дрожат, деревья неподвижны; хотя волны и набегают на берег, воды в глубине спокойны; хотя Миранда и улыбалась, она не была счастлива. Миранда много улыбалась. Широкими улыбками во все тридцать два зуба, рот до ушей. Но глаза ее не улыбались. Если посмотреть ей в глаза, увидишь правду.

В ее глазах было видно все. Не та мировая скорбь, от которой спасение только в смерти, нет. Просто разочарование. Как будто она только что распаковала подарок на Валентинов день и обнаружила там дурацкую пару носков и манишку. Когда Миранда улыбалась, всегда создавалось впечатление, что она ждала чего-то большего.

Все это читалось в ее глазах. Тысячи неверных решений, сотни упущенных возможностей, все не совершенные поступки, когда не хватило смелости и веры в себя, чтобы пробить картонные стены страха.

Все читалось в ее глазах. Грустное желание быть не той, кем она была, и не там, где она была.

Все это было видно в ее глазах — там, где останавливаются непролитые слезы. Там, где две сотни плетей бичевали ее. Там, где смешной бывала только она сама. Все было в ее глазах. Но никто не заглядывал ей в глаза. Настолько глубоко.