Хищная книга - Мариус Брилл (2006)

Со всей определенностью стало ясно, что пора что-то менять, к концу восемнадцатого века, когда Комитет столкнулся с «Клубом адского пламени». Предельно развратное заведение, где девственниц приносили в жертву на фаллический алтарь общества. Принц Уэльский, премьер-министр и архиепископ Кентерберийский входили в число членов клуба, и в известной степени именно из-за их упадочных настроений, самодовольства, растленности нами были утрачены американские колонии. Когда это произошло, Комитет буквально сделал судорожный вдох. Америка восстала, Франция восстала, и ни в той, ни в другой стране свыше столетия не могло быть ясного понимания любви. Фактически вплоть до появления таких средств увеселения, как фонограф и целлулоидная пленка. С тех пор как Кромвель возглавил немытую чернь, не представлялось лучшей возможности навязать республике слабое и некомпетентное правительство. Комитет опасался утратить контроль навсегда и привел в действие план, состоящий из двух частей. Во-первых, он уполномочил Джона Уилкса, некогда — члена того самого «Клуба адского пламени», возглавить революцию, которая никогда не сможет быть успешной, чтобы к народу наконец вернулся почтительный страх перед властями. Затем, в начале девятнадцатого века, операция Комитета по любви вступила в завершающую фазу. Любовь снова вышла на первый план, заняла свое место в политически зрелом и нравственном обществе Комитет заказал создание романтизма. Вордсворт, Колридж, Китс, Шелли, Байрон, лучшие писатели эпохи, лучшие художники того времени, — все они были мобилизованы, чтобы восстановить главенство любви и романтики. До сих пор мы живем их наследием. Любовь к одной женщине, страсть, чувства, цель и смысл жизни! Жизнь, любовь, любовь, жизнь. Все это было сказано тогда, все было создано воображением романтиков. Вернулись порядок и стабильность.

Далее, в 1819 году, когда все спорили о «Питерлоо»[76], тревожась, не означает ли это начало новой английской революции, началась другая революция, не такая шумная, но гораздо более важная.

Понимаете, расходы на поддержание романтической идеологии становились огромными, просто недопустимыми. Пример Индии и других колоний доказывал, что дело идет лучше, когда организацией занимается частный сектор. И тут один гений изобрел любовь, которую можно есть. Ну, не совсем так. В швейцарском Веви[77] этот парень, Кайле его звали, Франсуа-Луи Кайле, изобрел твердый шоколад. Внезапно на рынке появился ходовой товар, компактная любовь, точнее, его употребление действовало как любовь, это лакомство стимулировало выработку в мозгу тех же самых химических веществ, эндорфинов и прочее. Комитет ухватился за возможность продать этот маркетинговый ингредиент любви концернам, которые хотели торговать таким удивительным продуктом.

Эта коммерческая сделка преобразила мир. Компании, первыми купившие права на любовь и шоколад, сейчас стали крупнейшими в мире транснациональными корпорациями; возможно, когда мы вступим в эру глобализма, останется только один производитель продуктов питания — «Нестле». При продаже Комитет возложил на коммерческий сектор обязанность пропагандировать любовь, обещав принимать меры против любой угрозы, опасной для системы в целом. Ну, наподобие этой, — молодой человек показал на мою рукопись. — Наверное, самой грязной частью сделки 1819 года было соглашение избавиться от людей, так прекрасно подготовивших почву для товара. К сожалению, эти поэты были идеалистами до конца, ни один из них не согласился войти в бизнес или утихомириться по-хорошему. В течение пяти лет Шелли, Байрон и Китс были убиты, Колридж стал наркоманом, а Вордсворт в своем Озерном краю[78] превратился в изгоя общества по причине его превратно понятых отношений с собственной сестрой. К 1824 году романтики практически исчезли со сцены, и открылся путь для полной коммерциализации любви. Любви, которая для нас предотвращает революции, а коммерсантам помотает продавать шоколад и, собственно, все остальное, что только продается на мировом рынке.