Хищная книга - Мариус Брилл (2006)

И квартира его не выглядела ни как «лежбище» в любом значении этого слова, понятном рядовому хиппи, ни как пристанище «холостяка» в любом доступном для обычного неженатого мужчины смысле. Где фенечки и амулеты, где крутые постеры, где разбросанные по полу пустые пакеты и бутылки? Где заплесневевшие куски недоеденной пиццы, где завалы грязных носков, увенчанные чашками со странным настоем из чайных пакетиков и табачных окурков? Где «мужские изделия», где скомканные салфетки, где прожженные сигаретами дыры на софе?

Это было лежбище холостяка из «Сумеречной зоны», обитель призраков в мире четвертого измерения, какую вам удастся увидеть только в мистических фильмах. Жилище, которое указывало, что принадлежит богатому мужчине, не уточняя, что он за человек. Выдержанная в черно-белой гамме обстановка заставляла вспомнить знаменитую «модель Т»[13] Генри Форда, у которой кузов «может быть любого цвета, если этот цвет — черный». Сотни оттенков черного, чуточку серого, обилие стекла и хрома. Стены, напоминающие своим серо-стальным цветом борт крейсера, были испещрены абстрактными изображениями неопределенного цвета и смысла. Безукоризненной чистотой сиял и единственный признак жизни, если можно его так назвать, — номер «Файненшлт таймс» с острым как бритва, словно проутюженным сгибом, аккуратно сложенный на уголке стеклянного кофейного столика. Нет, это не было лежбище холостяка. Конспиративная квартира военной разведки, предназначенная для секретных переговоров и совещаний, обставленная не хватающими с неба звезд декораторами из «Сикрет сервис», — вот так правильней. Да-да, они существуют, и хотя название их должности звучит для военно-разведывательного мачо не бог весть как, но они-то именуют себя «инженерами камуфляжа» и пытаются забыть, что их сочли слишком серыми, слишком бескрылыми, слишком заурядными для службы в спецподразделениях ВВС. Думаю, об этом уже можно рассказать, не создавая угрозы для национальной безопасности.

Даже Ультра выглядел несколько смущенным из-за такой хирургической стерильности.

— Извините за беспорядок, — попытался как можно ироничнее сказать он.

Просто смешно.

— Слишком усердная домработница, — продолжал он, но Миранда застыла в разочарованном изумлении. Ни одна вещь здесь не выглядела так, будто бы к ней вообще хоть кто-то прикасался.

— Наверное, вы ей переплачиваете, — откликнулась она, проводя пальцем по черному мрамору буфетной полки, где пыли было не больше, чем снега на Таити.

— Хотите выпить? — спросил Фердинанд, озираясь и мучительно вспоминая, где тут кухня.

— Пожалуй, мне бы надо, вы же помните, переодеться. В этом пальто становится слишком жарко.

— Да-да, конечно. Моя спальня вон там, — он неопределенно помахал рукой, указав как минимум на три двери, — не стесняйтесь, возьмите из гардероба все, что захотите.

Миранду это еще больше огорчило. Если он не задумываясь подпускает ее к своей спальне и гардеробу, явно он не прячет там свои скелеты. Очевидно, он с большим хитроумием бережет свои тайны, или, еще того хуже, у него их просто нет. К чему же они придут, если из двоих только ей одной хочется скрывать все в своей нынешней и прошлой жизни и за все, что было, оправдываться? Забавно, он не остановил ее, когда она вместо двери в спальню открыла стенной шкаф, где стеной были сложены стерильно чистые спортивные костюмы и кроссовки; стена эта рухнула, точно Берлинская.

То и дело спотыкаясь, Миранда попыталась запихать все обратно в шкаф. Единственный островок беспорядка во всей комнате, и создан лично ею. Фердинанд только посмеивался;

— Ничего, ничего, уверен, что домработница это уладит.