Кое-что о тебе - Джулия Джеймс (2010)

– Если не согласишься, я пойду с пленкой к Ходжесу и выложу ему, что это была твоя идея.

– Так он тебе и поверит.

– Когда мужчины думают причинным местом, они многое принимают за чистую монету. Кроме того, сенатору не придется верить мне на слово. – Мэнди потрясла перед сообщником магнитофоном. – Вот здесь у меня все записано. Мне, кстати, нравится, как этот краткий инструктаж преподносит дело – будто шантаж был именно твоей задумкой, будто тебе даже пришлось уговаривать меня. Само собой, именно это я и расскажу Ходжесу в случае чего. И полиции расскажу.

Грант понимал, что должен занервничать. Возможно, даже запаниковать. Вместо этого он почувствовал, как внутри разгорается пламя холодной ярости. А еще ощутил странное спокойствие.

– Я своей половины не отдам.

– Половины… – с издевкой фыркнула Мэнди. – Да ты и десятой части этих денег не заслуживаешь. Это я все придумала. Я сделала всю работу. Ты требовался мне только для подстраховки, что Ходжес не обратится в полицию. А ты и так об этом позаботишься, если не хочешь загреметь на двадцать лет за шантаж политика государственного масштаба. Потому что если сяду я, уж поверь мне, ты сядешь тоже, – и стерва сверкнула улыбкой: – Прости, пупсик. Но, как говорилось, это разовая сделка. Я должна воспользоваться своим шансом по полной.

Она была так горда собой. Так горда и уверена, что взяла верх.

Чересчур уверена.

Ломбард стоял, нацелив на Мэнди пистолет, и в голове у него билась одна-единственная мысль.

Его не перехитрит какая-то никчемная шлюха.

Та сунула магнитофон обратно в карман халата и равнодушно взглянула на руки телохранителя:

– Можешь убрать свою пукалку, Грант. Мы оба знаем, что ты в меня не выстрелишь. – Затем развернулась к нему спиной и направилась в ванную.

Ломбард полез под блейзер и вернул оружие в наплечную кобуру.

– Ты права, стрелять я в тебя не стану. – Без предупреждения он бросился на сообщницу – радуясь, что этого поворота она не предусмотрела, – схватил ее за горло и швырнул на постель. Мэнди приземлилась с такой силой, что кровать громко стукнула об стенку. Прежде чем девка успела закричать, Грант напрыгнул на нее сверху, бахнув кроватью об стенку во второй раз, придавил и зажал ладонью рот.

– Ты не знаешь, с кем шутишь. И должна понять, сука, кто тут главный, – прошипел он.

Глаза Мэнди расширились – гневная вспышка напарника наконец-то внушила ей страх и некоторое уважение, – и она начала отбиваться. Схватив одну из лежавших рядом подушек, Грант накрыл проститутке лицо. Та размахивала руками, пытаясь вцепиться противнику в физиономию, и пинала ногами, стараясь сбросить его с себя. «Да, ты, небось, не к таким позам в койке привыкла», – наваливаясь грудью и локтями на подушку, подумал Грант, поймал Мэнди за запястья и обездвижил их, прижав коленями.

После такого она задергалась еще ожесточеннее.

Ломбард дал жертве вдоволь потрепыхаться, находя ее панику и свою власть над ней удивительно возбуждающими. Пьянящими. Он уже собирался убрать с ее лица подушку, готовясь увидеть покорность в перепуганном взгляде, как тут его осенило, что такая безмозглая коварная сучка никогда полностью не подчинится. Этой шлюхе с самого начала не следовало доверять, и Грант в момент возненавидел себя за глупую наивность. Неважно, что она скажет, что наобещает сию минуту – он никогда больше не поверит ни единому слову, слетающему с ее лживого языка. Несмотря на все планирование, из-за этой стервы ему не светит получить даже паршивого цента, и что еще хуже, теперь он сам у сообщницы в кармане. Конечно, можно забрать у Мэнди пленку, но никогда, никогда нельзя быть уверенным, что она станет держать рот на замке. Она всегда сможет повесить на него намерение шантажировать сенатора. И даже если удастся убедить ее уехать подальше, придется все время гадать, в какой из дней она вернется и что потребует.