За все надо платить - Патриция Макдональд (2005)

— Что ж, — сказала она, радуясь возможности скрыться от беспощадного взгляда, устремленного на нее, — это будет не так уж трудно.

5

Два дня спустя Кили сидела в шезлонге во внутреннем дворике, подставив лицо теплому предвечернему солнцу, и с мрачным удовлетворением следила за рабочими, которые затягивали бассейн брезентовым покрытием. Одной рукой она придерживала Эбби — вполне довольная жизнью, малышка лежала на коленях у матери и посасывала свою бутылочку.

Пластиковая бутылочка упала и с негромким стуком покатилась по терракотовым плиткам пола, когда девочка заснула. Кили с нежностью взглянула на пушистые реснички дочери, лежащие на персиковых щечках, и поцеловала шелковистые волосики малышки.

Старший из двух рабочих на цыпочках подошел к Кили. Он наклонился, поднял упавшую бутылочку, поставил ее на столик рядом с шезлонгом, а потом протянул Кили дощечку с зажимом, на которой лежала квитанция.

— Все готово, — сказал он шепотом. — Вам осталось только подписать вот здесь…

Рабочий передал ей шариковую ручку, и Кили, переложив спящую малышку поудобнее, подписала квитанцию. Бросив взгляд на подпись, он отрывисто произнес:

— Сочувствую вам… ну… вы знаете. Мы слышали о вашем горе. О несчастном случае.

— Спасибо, — сказала Кили.

Рабочий привычным жестом сунул ручку в нагрудный карман комбинезона и зажал дощечку под мышкой.

— Теперь вы готовы к зиме, — продолжал он. — Звякните нам весной… ну, где-то за месяц до начала сезона, и мы внесем вас в график. Придем, снимем брезент, все проверим и прочистим.

Перед уходом он протянул Кили визитную карточку с телефонами, и она ее послушно взяла, хотя знала, что никогда ею не воспользуется. Она уже решила, что задолго до наступления весны ее и детей в доме уже не будет. Как ни прекрасен этот дом, она не станет по нему тосковать. Он не оставит по себе счастливых воспоминаний. В связи с этим домом у нее останется только одно воспоминание — о том, что она здесь потеряла.

Кили закрыла глаза и откинулась на спинку шезлонга. Эбби тепло и уютно свернулась у нее на руках, последние лучи нежаркого осеннего солнца ласково пригревали ее лицо. «Господи, спасибо тебе за нее! — подумала Кили, чувствуя, как боль в сердце смягчается. — Спасибо тебе за моих детей». Они нуждались в ней, и это давало ей силы продолжать жить.

Кили услыхала, как хлопнула входная дверь, потом до нее донесся зовущий ее голос сына. Надо было подняться, отнести Эбби в кроватку, поговорить с Диланом, но ее сковало странное оцепенение. Крикнуть она не могла: боялась разбудить Эбби. Оставалось ждать, что он сам ее найдет. И в самом деле, несколько раз громко окликнув ее из глубины дома, Дилан вышел во дворик.

— Вот ты где, — недовольно проворчал он.

Кили осторожно повернулась в шезлонге. Дилан стоял рядом и смотрел на мать и сестру сверху вниз. Несмотря на теплый осенний вечер, он надел отцовскую кожаную куртку поверх футболки. Его лицо хранило отчужденное выражение, словно он смотрел на них издалека.

— Привет, дорогой, — сказала Кили. — Я никак не могла подняться.

— Почему бы тебе не уложить ее в постель? — спросил он, как будто напоминая матери, что надо вести себя разумно, по-взрослому.

Кили вздохнула и взглянула на спящую дочку.

— Потому что так приятно ее держать, — призналась она. — Мне просто не хотелось двигаться.

— Я так и понял.

Он с размаху опустился в ближайший шезлонг, бросив рядом рюкзак.

— Как дела в школе? — мягко спросила Кили.

— Дерьмово.

— Дилан! — упрекнула она его. — Следи за своим языком.

— Извини, — пробормотал он.

— Тебе много задали на дом?

— Тонны. Но в основном все легкое.

— Вот и хорошо. — Несколько минут они просидели в молчании, потом Кили сказала: — Я сегодня вызывала рабочих из фирмы закрыть бассейн.

— Ясно, — кратко отозвался Дилан.