За все надо платить - Патриция Макдональд (2005)

Он оставил ей записку, а она боялась ее прочитать. А вдруг он ее обвиняет? Вдруг его письмо полно ненависти? Вот сейчас она прочтет, и эти слова навсегда останутся у нее в памяти, даже если они помирятся. Ей хотелось изорвать записку в мелкие клочки, не читая, и спустить в туалет. Но желание знать возобладало. Она должна знать, потому что он остался жив, и если она хочет хоть как-то ему помочь, они должны быть полностью честны друг с другом. Настала пора открыть все тайны. Она должна знать, что было у него на сердце, когда он решил расстаться с жизнью.

Кили внутренне напряглась и развернула листок.

Это была линованная станица, вырванная из школьной тетрадки, и, расправив ее на подушке, Кили увидела всего одну фразу, написанную посредине. «Я запер ворота».

Поначалу ее охватила бессильная злость. Это было похоже на условный шифр, на какой-то дурацкий подростковый жаргон. Неужели ему пришла охота играть в игры, когда его жизнь висела на волоске? Как он мог так с ней поступить? Оставить ее гадать до конца дней! «Я запер ворота». Какой-то ребус. Какие ворота, черт возьми?! Она нашла его в подвале. Там нет никаких ворот. У них вообще нет никаких ворот! Разве что…

И вдруг вся кровь отхлынула от ее лица. Он писал не о сегодняшнем вечере. И это был не шифр и не ребус. В своей записке он говорил о воротцах в загородке вокруг бассейна. Он говорил о том вечере, когда Марк утонул. Он не оставил воротца бассейна открытыми.

«Что я наделала?!» — с ужасом подумала Кили. Теперь, когда до нее дошел смысл его записки, ее лицо вспыхнуло жаркой краской стыда. С того самого вечера, когда Марк утонул, она считала, что Дилан оставил воротца бассейна открытыми. Она отмахивалась от его протестов, уверенная, что он лжет. Что бы он ни говорил, она ему не верила. В конце концов, его скейтборд действительно остался у бассейна, а сам он был сердит и думал о другом, когда пришел его забрать.

Разумеется, она не считала, что он сделал это нарочно. Конечно, нет. Она изо всех сил пыталась избавить его от чувства вины за свою неосторожность. Ведь о чем она твердила всем вокруг? Несчастные случаи бывают. Никто не виноват. Но под этим рассуждением недвусмысленно подразумевалось одно: Дилан оставил воротца открытыми. Это было единственное разумное объяснение тому, что случилось. Что бы он ни говорил.

Ведь он говорил, что не делал этого. А она не слушала. Это она довела его до отчаяния. Сегодня вечером, глядя в лицо смерти, он хотел сказать ей только одно. Не то, что он действовал без злого умысла. А то, что он вообще этого не делал.

«Я запер ворота». Ее мир пошатнулся, когда она поняла, что он хотел сказать, и начала понимать, что это значит.

17

На дежурном посту медсестер в отделении скорой помощи какой-то санитар сказал Кили, что Дилана уже перевели. Он дал ей номер палаты и объяснил, как туда пройти. Стискивая бумажку с номером в одной руке и держа саквояж в другой, Кили нашла лифт и поднялась на четвертый этаж. В коридорах даже ночью не затихала суета, дежурные сестры толкали перед собой тележки и негромко обменивались дружескими шутками.

Кили подошла к медсестре за столом на центральном посту.

— Я миссис Уивер. Мой сын только что переведен сюда из отделения экстренной помощи. Дилан Беннетт.

Сестра кивнула.

— Он в триста третьей.

— Можно мне остаться у него на ночь? Медсестра в скорой мне сказала…

— Да. Санитары уже поставили для вас раскладушку.

— Спасибо, — сказала Кили. Она была несказанно удивлена и обрадована тем, что ее избавили от объяснений и бюрократических проволочек. — Спасибо вам большое. Как там мой сын? Он пришел в себя?

— Очнулся, но ненадолго. Он пока не отошел от наркоза.