За все надо платить - Патриция Макдональд (2005)

Еще раз поблагодарив сестру, Кили подхватила саквояж и торопливо зашагала по коридору к палате Дилана. У двери она столкнулась лицом к лицу с детективом Страттоном, который вошел в коридор с лестничной площадки. Следом за ним шел патрульный.

— Детектив? — удивилась Кили. — Что вы здесь делаете?

— Мне сообщили о вызове службы спасения. Когда я узнал, что это Дилан…

— Это просто невероятно! — возмутилась Кили. — Вы все еще его преследуете. Неужели вам мало той боли, что вы уже ему причинили? Он же еще ребенок!

Лицо детектива осталось бесстрастным.

— Послушайте, миссис Уивер, я понимаю, что для вас это шок, и я вовсе не хочу добавлять вам неприятностей. Но я провожу расследование по поручению окружного прокурора. Вы не хотите рассказать мне, что произошло?

— Меня там не было, — сухо отрезала она.

Страттон нахмурился.

— Я опрашивал офицеров, приехавших на вызов. И я перепроверил их показания у врача «Скорой помощи». Судя по всему, ваш сын пытался перерезать себе горло складным походным ножом. Вам известно, почему он это сделал? Он что-нибудь сказал, оставил записку?

Кили смотрела на Фила Страттона и думала о том, что случилось. О том, как его допросы, травля Дилана вкупе с ее собственным недоверием привели их сейчас сюда, в этот больничный коридор. Ей хотелось рассказать ему все, сунуть записку Дилана ему под нос, объяснить ему простыми словами, куда он может отправиться вместе со своими вопросами. Соблазн был так велик, что она несколько секунд всерьез обдумывала возможность выложить ему все, что думает, но поняла, что это было бы бесполезно.

— Нам непременно нужно говорить об этом прямо сейчас? Я хочу быть рядом с моим сыном, когда он очнется. Не могли бы вы проявить хоть немного сострадания? Очень вас прошу.

С минуту Страттон пристально смотрел на нее. Было очевидно, что он мысленно перебирает возможные варианты. В конце концов он, видимо, решил на нее не давить.

— Хорошо, миссис Уивер, мы можем отложить это до завтра.

Кили не стала его благодарить, не стала прощаться. Она толкнула вращающуюся дверь и вошла в палату Дилана, оставив детектива в коридоре.

Видеть сына, лежащего на больничной кровати, было немногим легче, чем на полу подвала. Она подошла к кровати и взяла его за руку.

— Родной мой, — прошептала она, глядя в его восковое лицо, — я вернулась. Я пробуду с тобой всю ночь.

Веки Дилана затрепетали. Мучительно сморщившись, он приоткрыл глаза и остановил блуждающий взгляд на ее лице. Кили почувствовала, как ей на глаза наворачиваются слезы, но заставила себя улыбнуться.

— Здравствуй, дорогой, — прошептала она.

Дилан повернул голову и захрипел.

— Нет, родной, тебе нельзя говорить!

Он слабо кивнул головой, словно давая понять, что все понимает.

— Я знаю, — продолжала Кили, — это ужасно. Но с тобой все будет в порядке, Дилан. Я говорила с врачом. Эта штука у тебя в горле только временно. Ты поправишься. Будешь как новенький.

В первый момент, когда он ее увидел, в его глазах что-то блеснуло, но этот блеск тотчас же сменился апатией. Он закрыл глаза.

Кили крепко сжала его руку, словно хотела удержать его от падения в пропасть. «Господи, помоги нам! — молилась она. — Помоги мне помочь ему. Дай ему сил».

— Дилан! — прошептала она, надеясь, что его глаза откроются, но они не открылись. Однако она все еще ощущала слабое пожатие его руки. Что ж, спасибо и на этом. — Я здесь. Мамочка здесь…

Кили обращалась к нему, как в детстве, хотя он давным-давно не называл ее мамочкой. Она знала, что надо бы дать ему поспать, но что-то не позволяло ей отступить, просто оставить его в покое. Какое-то внутреннее чувство подсказывало ей, что если она даст ему забыться, этот сон не будет целительным. Он не сможет заснуть спокойно, пока не узнает, что она все поняла.

Наклонившись над кроватью, Кили приблизила губы к его уху.