Священная земля - Барбара Вуд (2006)

Кэтлин грустно улыбнулась.

— Подрастая, я видела страдания матери. Она пыталась скрыть их, но ребенок чувствует подобные вещи. Я знала, что она стала изгоем, потому что была незамужней женщиной с ребенком. И я знала, что этот позор лег и на меня. Она выдавала себя за вдову, и поэтому мы жили во лжи. Мы не хотели, чтобы Монике довелось пережить то же самое.

Эрика с трудом могла осмыслить все услышанное. Она ощущала себя умиравшим от голода человеком, которого привели на пышный банкет. Фотографии и истории, похожие на нее люди — огромная семья теток, дядек и кузенов с кузинами, дедушек, бабушек и прадедов до самых давних времен.

— Это, — продолжала Кэтлин, — Дэниел Гудсайд. Он был капитаном бостонского клипера. Я нашла эту фотографию в старом сундуке, там лежали два портрета, сделанные в 1875 году. В другой рамке была женщина, но бумага совсем заплесневела, и спасти снимок не удалось. На оборотной стороне я разобрала ее имя: Марина, жена Дэниела. Ничего не знаю ни о Марине, ни о том, какая у нее была фамилия. Думаю, что она тоже жила в Бостоне. Видишь, он потерял руку, возможно, на гражданской войне. Он был художником.

На следующей странице находилась небольшая акварель кисти Дэниела Гудсайда, написанная в 1830 году, — «Шаманка племени топаа, живущая в миссии Сан-Габриел».

— Топаа, — пробормотала Эрика. — Никогда не слышала о таком племени.

Кэтлин закрыла книгу и встала.

— Может быть, он имел в виду тонгва? В ту пору была полная чехарда с толкованием имен и слов. Пойдем, я проведу для тебя экскурсию по дому.

Она взяла Эрику под руку.

— Отец моего мужа — твой прадед — завез первые финиковые пальмы из Аравии и основал ферму в 1890 году. Я вышла замуж за его сына в 1946 году, сразу после войны. Мне было восемнадцать. Твоя мать родилась через два года, в 1948.

Их прервала горничная, сообщившая Эрике, что ее зовут к телефону. Это был Джаред.

— Лучше поскорей возвращайся. Тут творится нечто совершенно невероятное.

* * *

Из дома на колесах доносился задорный смех. Гостьей Джареда оказалась крупная женщина с румяными щеками и крепким рукопожатием.

— Доктор Тайлер, меня зовут Ирэн Янг. Я привезла вещь, которая может вас заинтересовать. Вообще-то я работаю учительницей физкультуры в Бэйкерсфилде, но у меня есть хобби — генеалогия. Я отслеживаю свое родовое древо. А увидев в выпусках новостей репортаж о том, что вы нашли дарственную на ранчо, принадлежавшее семейству Наварро, поняла, что непременно должна встретиться с вами. — Она опустила руку в большую наплечную сумку и вынула из нее кожаную папку. — Я проследила предков по материнской линии до семьи с фамилией Наварро, которая жила на ранчо Палома. Вот их фотография. — Она протянула очень старый снимок в защитной пластиковой рамке. — Там сзади что-то написано. Фото было сделано в 1866 году по случаю дня рождения этой женщины. — Она указала на величавую пожилую даму, сидевшую в центре группы людей, напоминающих собравшуюся вместе семью.

Ирэн объясняла, что связывалась со многими потомками людей с этого снимка, но имен одной пары ей установить не удалось. Она ткнула в них пальцем.

Эрика, прищурившись, рассматривала однорукого человека в заднем ряду.

— Господи! Это же Дэниел Гудсайд. Мой предок.

— Что! — воскликнул Джаред, разглядывая снимок.

— Гудсайд? — переспросила Ирэн. — Так его звали? Я полагаю, что он был женат на женщине, сидящей рядом с ним.

— Значит, это Марина, — сказала Эрика, вспоминая то, что ей рассказывала Кэтлин.

— Она очень похожа на женщину в центре. Глава рода, Анжела Наварро. Следовательно, жена Гудсайда тоже была Наварро.

— Моя бабушка сказала, что не знала девичьей фамилии Марины и считала ее уроженкой Бостона. Боже мой… Получается, что это я родственница Наварро?

Ирэн указала на пару, стоящую в заднем ряду.