Дела сердечные - Тьерни Макклеллан (2000)

Позанимавшись любовью на диванчике, мы с Матиасом направились в ванную, дабы принять душ, но почему-то в итоге снова занялись любовью, прямо на пушистом ковре в прихожей. А уж после этого я окончательно утвердилась в своей теории о пользе страха для секса. Мало того, что дышалось с трудом, — сердце грохотало, как товарный поезд, но я вовсе не собиралась звонить в службу спасения, чтобы меня откачивали. И потом, я была уверена, что если мы с Матиасом когда-нибудь туда позвоним, то непременно попадем в ближайший выпуск сериала "Телефон спасения: 911".

А посему, вдоволь належавшись в объятиях друг друга на полу прихожей, мы сделали то, что делаем всегда после занятий любовью. Вообще-то, по-моему, то же самое делают и все прочие пары в Америке, только этот ритуал никогда не упоминают в женских романах и не показывают в эротических фильмах. Мы с Матиасом устремились в ванную, чтобы помыться, а затем вернулись в гостиную за одеждой.

После долгих поисков пришлось поставить крест на колготках. Бог их знает, куда подевались. Ладно, рано или поздно всплывут. На кухне Матиас уже колдовал над чудесными отбивными и восхитительным соусом. Понятия не имела, что в моих закромах водятся такие деликатесы. Я тоже потрудилась на славу — приготовила свое фирменное блюдо, два больших бокала колы со льдом.

Нагрузившись тарелками и стаканами, мы отправились в столовую, где и поужинали при свечах. По окончании трапезы Матиас совершил самый романтический поступок на свете: собрал посуду и загрузил ее в посудомоечную машину.

Что за человек!

Словно этого мало, Матиас принялся наводить блеск на кухне. Наблюдая, как он сноровисто полирует противни, я вновь подумала о том, о чем всегда думаю, когда вижу его за домашней суетой. Черт возьми, ну как же этот мужчина умудрился развестись? Матиас отлично готовит, убирает и целуется, — более того, все это он делает по собственной инициативе, не дожидаясь просьб. Так неужели нашлась на земле женщина, которая позволила ему уйти?

С бывшей женой Матиаса, Барбарой, мне пока не довелось познакомиться, но, сказать по правде, чем больше я узнавала Матиаса, тем сильнее подозревала, что у Барбары помутился рассудок. Ни за что бы не призналась Матиасу, но всякий раз, стоило ему упомянуть Барбару, перед моим мысленным взором тотчас вставала та бедная женщина, которую держали взаперти на чердаке в "Джейн Эйр".

Посудомоечная машина уютно урчала, создавая настроение, и мы с Матиасом вдруг одновременно решили, что моя теория о страхе как возбуждающем средстве все-таки нуждается в дополнительном подтверждении. Но, поверьте мне на слово, линолеум для таких вещей не предназначен. Закончили мы уже наверху, в моей постели.

Я лежала в сладкой истоме, опустив голову на грудь Матиаса, прислушивалась к быстрому биению его сердца и чувствовала, что в эту минуту все в моей жизни идеально. С радостью пролежала бы так, скажем, лет пять, но Матиас разрушил чары. Он, конечно, не хотел, но, когда его сердце замедлило обороты, посмотрел на меня и улыбнулся:

— Го-осподи! Ты что, решила меня убить?

Выбор слов был неудачен — я тотчас напряглась. Матиас покрепче обнял меня, вздохнул и сказал:

— Не волнуйся, родная. Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось.

Я молча прижалась к нему. Но невольно подумала — и как же, интересно, ты это сделаешь? Помнится, ФБР потеряло немало людей, которых денно и нощно стерегли вооруженные охранники. Так как же…

Матиас прервал ход моих мыслей:

— И кстати, Скай… Ты бы подумала над тем, что я говорил, а? Я не хочу, чтобы мы разлучались. Хочу каждый вечер возвращаться домой, к тебе…

Я кивнула, но поскольку голова моя покоилась на его груди, Матиас, видимо, не понял, что я с ним соглашаюсь, и продолжал:

— Хочу о тебе заботиться.

Я вновь попыталась кивнуть, но он опять меня не понял.

— Тебе не следует оставаться одной, Скайлер. Особенно теперь, когда…