История Икс - А. Моллой (2014)

Комната соответствует названию: просторная и продолговатая галерея, декорированная деревянными панелями. Сквозь высокие окна сочится яркий свет Неаполя, на стенах современная абстрактная живопись вновь чередуется с работами старых мастеров. Мой взгляд останавливается на одной из картин: обнаженная женщина с молочной кожей стыдливо прикрывает низ живота алым шелком, нельзя не заметить ее соблазнительных изгибов.

— Да, это Тициан, — проследив за моим взглядом, говорит Марк и выдвигает для меня стул. — Еще есть парочка картин кисти Мантеньи. И много Ватто. И Буше. Слишком много Буше. Чем эротичнее, тем лучше. Нагота во французском искусстве. Мои предки были такими развратными. — Он смеется. — Но если б не их сексуальная ненасытность, меня бы, пожалуй, на свете не было.

— Простите?

Я присаживаюсь и роюсь в сумке в поисках блокнота. Можно хотя бы притвориться, что я здесь ради исследования, а не ради нелепых попыток заигрывания.

— Простите?

Марк тоже присаживается и вальяжно кладет ногу на ногу. Я крепко стискиваю ручку. Нас разделяет лишь низкий мраморный стол. Сквозь огромные окна сочится свет, покачиваются на легком ветерке ажурные занавеси. Мне жарковато, майка липнет к телу.

— Мои родственники по отцовской линии — англичане. У нас имение в графстве Нортумберленд, но в восемнадцатом веке девятый лорд Роскаррик по кличке Безумный отправился в Гран-тур и влюбился в Италию, а когда устал от всей этой сырости в Англии, то приехал жить в Неаполь, сюда, в палаццо. — Марк делает взмах рукой. — Однако, как сказал Гете: «Увидеть Неаполь и умереть». Через несколько месяцев после переезда девятый лорд Роскаррик подцепил сифилис, затем сошел с ума, попытался укусить игрока на клавесине при дворе во времена Бурбонов — и в приступе безумства испустил дух.

Я наспех записываю каждое слово. Речь Роскаррика быстрая и очень четкая.

— Но страсть к неаполитанской жизни и здешним женщинам стала частью нашего ДНК. С тех пор Роскаррики заключали браки лишь с местной аристократией.

На лице Марка на мгновение появляется едва уловимое, но совершенно иное выражение — сильного душевного страдания. Правда, оно тут же исчезает, будто облачко в ясный летний день, и я вновь вижу учтивую, дружелюбную улыбку. Еще некоторое время лорд Роскаррик говорит о своих предках, о коллекции произведений искусства, палаццо, дуэлях и пьянке, делится забавными случаями. Я рассказываю немного про себя: про свое увлечение историей, поэзией, политикой. Он вежливо слушает и улыбается, когда надо.

И хотя наш разговор очень занимательный, я не перестаю думать о другом. Я видела. Видела вспышку боли и трагических воспоминаний на его лице. Что это было? Почему никто не поможет ему? Почему он не найдет кого-нибудь, чтобы излечить свои раны? Может, он их отпугивает, как пугает и меня.

Я вдыхаю идущий от него аромат, наверное, это очень изысканный одеколон, ничего резкого. Запах соблазнительный, но ненавязчивый. Свежий, но отличный от других. Я вдруг понимаю, что как раз это и одурманивает меня: от Марка пахнет восхитительной, неповторимой чистотой. Как же мы с ним не похожи: он выше меня где-то на голову, его рост — более шести футов против моих пяти футов и пяти дюймов. И он сильнее. Богаче. Немного старше. Со щетиной. Гордый. Но все-таки в его сердце живет боль, нуждающаяся в исцелении.

В комнату заходит слуга и ставит серебряный поднос на мраморный столик. Пытаясь избавиться от ненужных мыслей, я пью невероятно вкусный черный кофе с легким привкусом шоколада. Ничего у меня не выходит. Чувства помыкают мной, как рабыней. Голова идет кругом. Я словно под пристальным взглядом тайной полиции. Меня не покидает безумная мысль, что я встретила родственную душу. Нам так хорошо, когда мы вместе смеемся. Марк будто недостающий кусочек в моей мозаике. Но возможно ли это?

Успокойся, Икс!

— Почему вы заплатили за наши напитки?

Он легонько кивает, как если бы я задала справедливый вопрос.