История Икс - А. Моллой (2014)

Почему я так поступаю? Почему сопротивляюсь? Эти малолетки наверняка наркоманы. Четверо из тысячи таких же пристрастных к героину неаполитанцев, рабов «Каморры». Грязные джинсы, желтушные лица, красные глаза — да уж, плохие новости. Им всего-то нужно пару евро на дозу. Так ведь?

Но у меня мало денег, я много работала, чтобы скопить их. Поэтому мне вдруг хочется дать отпор.

— Денег нет! Оставьте меня!

— Vacca, — с ухмылкой говорит один из пареньков, самый высокий и худощавый. — Vacca Americana!

«Американская корова».

Будь они неладны! Уже готовлюсь побежать напролом, крича во все горло, просто пробиться сквозь их компанию. Вот что я должна сделать. Бежать и пробивать путь к главной пристани Испанского квартала, где в резиновых сапогах стоят торговцы рыбой и выливают на мощенную темным булыжником дорогу серебристую чешую и рыбью кровь — блестки на красных волнах.

Один из наркоманов достает нож. Длинный и кровожадный, он сверкает на жарком южном солнце, что все ниже сползает по полоске неба над трущобами.

Паренек улыбается.

И тогда я понимаю, что все намного хуже простого ограбления.

5

Вот черт! Стану сопротивляться, они запросто убьют меня, даже ненамеренно — но этот сверкающий нож… Длинный и зловещий.

Один из худощавых парней, со свежей и некачественной татуировкой на шее, похожей на лишай, делает шаг вперед. Хочет загнать меня в угол. Будто я очередная крыса в неаполитанском переулке.

Нож — продолговатый и твердый, как фаллос. В отчаянии смотрю на небо, откуда нет спасения, затем на безжалостную темноту переулка за спинами подростков. Нет. Надежды нет ни там ни здесь — игде. Я сама по себе.

А вдруг получится вымолить спасение, прибегнув к тем итальянским словам, которые я знаю? Обращаюсь к лидеру шайки, пристально глядя на него.

— Per l’amore del cielo — во имя любви Господней, я умоляю тебя — ti prego di tutto cuore.

Из горла паренька вырывается омерзительное кудахтанье, слабо напоминающее смех.

— Ах, belleza, belleza![18] — Он поворачивается к своим улыбающимся приятелям, затем снова смотрит на меня. — Чертовски секси. Si? Девчонка секси.

Может, он ничего больше не знает по-английски.

«Чертовски секси».

Во мне вспыхивает страх. И ярость. Мерзавец всего в паре метров, в паре секунд от моего тела, которое он собирается облапать. Я уперлась спиной в старую сырую стену. Такую темную, обособленную и холодную, будто ее никогда не касалось солнце. Его лучи вряд ли проникали так глубоко в трущобы, как и в сердца этих парней. Еще один подросток похотливо улыбается и говорит:

— Divertiamoci…

Что переводится примерно как «поиграем». Я понимаю, что на самом деле они затеяли. Грязные ладони касаются моей руки, тянут за платье в попытке его сорвать. Под веселые возгласы легкая ткань падает с одного плеча, обнажая бюстгальтер. Вторая ладонь пытается нащупать грудь, бретельку бесцеремонно поддевают ножом.

Я кричу ругательства в их адрес и прикрываюсь. Снова ругаюсь.

Мальчишки лишь смеются в ответ. Они окружили меня со всех сторон, такое ощущение, что их не меньше десяти. Их руки повсюду: хватают меня за волосы, лапают за ноги, пытаются разжать кулаки на груди.

— Прекратите!

Я отбрыкиваюсь и размахиваю руками. Мне плевать, что их больше, а я зажата в угол. К черту их! Не позволю прикоснуться ко мне! Не позволю «поиграть» со мной!

Отчаянно, извиваясь, как змея, пытаюсь вырваться. Но их просто слишком много: четверо долговязых и ухмыляющихся итальянских подростков. Возможно, с одним подонком я еще справилась бы — ударить коленом в пах, потом повалить на землю. Но с четверыми? Слишком много. Я тону под грузом их рук, они тянут за подол платья, лапают мои бедра…

— Нет, прекратите! Стойте! Умоляю! Пожалуйста!