Убей, если предам - Виктория Лошкарёва

— Будешь переводчиком, — кивнула Татьяна Викторовна. — Ты пойми, были бы американцы или, там, англичане, мы бы как нибудь справились — с грехом пополам, конечно, но английский у нас же всё знают. Объяснились бы. Так в этой делегации только два человека говорят по-английски. Остальные по-французски. Канадские франкофоны.

В её устах это прозвучало как сильное ругательство.

— Ну, ты как, — осведомилась Татьяна Викторовна. — Сможешь побыть переводчиком?

Я пожала плечами.

— Думаю, что да.

— Вот и отлично. Тогда помчали. Они уже в кабинете главного засели.

— А-а? — я кинула взгляд на дела, с которыми работала. Татьяна Викторовна посмотрела вслед за мной.

— Не переживай. Я попрошу кого — нибудь тебя подменить.

Выбора мне не оставалось. Быстро убрав дела в сейф и заперев кабинет, я пулей полетела по коридору вслед за статной Татьяной Викторовной. Она мчалась как метеор, так что я догнала её почти у самого кабинета главного судьи. Секретарь главного смотрела на нас безо всякого удивления.

— Ну как там? — шёпотом спросила Татьяна Викторовна. Ольга, секретарь главного, в ответ тоже прошептала.

— Я им десять минут назад чай отнесла.

— Молодец, — похвалила подчинённую Татьяна Викторовна. Повернувшись ко мне, она спросила.

— Отдышалась?

Я кивнула.

— Иди давай, — махнула она в сторону двери.

Ольга включила селекторную связь и мило пропела, что в приёмной ожидает Анастасия Петрова.

Густой бас главного велел мне войти.

И я, потянув на себя тяжёлую дверь кабинета, вошла внутрь.

Их было восемь человек. Семь мужчин и одна женщина. Они сидели, пили чай из расписного фарфора с шоколадными конфетами и с удивлением смотрели на меня.

Я поздоровалась со всеми по-французски и перевела взгляд на главного судью.

— Будешь моим переводчиком, — сказал он очень бескомпромиссным тоном. Так и кивать не пришлось: согласия моего никто не требовал.

Я снова обратилась к делегации и объявила, что на сегодняшний день я буду их переводчиком.

Через пару часов они уже многое знали о нашем суде, о делах, которые мы ведем, о неустанном совершенствовании судебной власти в России и о том, что я училась в Сорбонне.

Шеф оповестил присутствующих это как бы между делом, хотя явно добивался удивления канадцев. Оно не заставило себя долго ждать.

— А я всё ломаю голову, откуда у вас такой парижский акцент, — не по протокольному воскликнул Марио, шлёпнув себя ладонью по лбу. — Так вы учились в Сорбонне?

Я сдержанно кивнула, надеясь, что шеф не запомнил всей моей биографии. Ан нет.

— А что вы заканчивали? — поинтересовалась Карин Сурье, дама лет сорока.

— Магистратуру по специальности международного права.

— О! — это произвело впечатление на всех.

— Простите, — встрял пожилой Жак. — Но ваша должность…

Я пожала плечами.

— Она меня устраивает.

— Да, конечно…

Всё прошло не так уж и плохо, если не считать разъяренного взгляда Михайловниковой, которая ожидала меня в кабинете.

Я сразу же подняла руки вверх.

— Это был приказ главного судьи.

— Да знаю я, — отмахнулась Нина Ивановна. — Тут целый день все на цыпочках из — за этих канадцев бегали. Работать нормально не дают, а мы и так зашиваемся. А ещё Коломейцева отпросилась. Ты, наверное, устала?

— Не сильно, — отмахнулась я. — Давайте кофе попьем, и начнём сражаться с бумажками.

— Давай, — кивнула моя судья.

Налив в чайник воды, я вернулась в кабинет.

— Нина Ивановна? — спросила я — А можно мне это отсутствие записать в опоздание?

— Сдурела, — фыркнула Нина Ивановна. — Тебя почти весь рабочий день не было.

— Тогда прогул?

Судья покачала головой.

— Нет, — сурово сказала она. — Это не настоящий прогул, ты же была работе. Кстати, у тебя тут сотовый в кабинете разрывался. Кто — то названивал каждые десять минут.