Слабая женщина - Наташа Колесникова (2004)

— Идиот! Ты был у него, ты… сам все испортил! И теперь, если он хочет что-то сообщить по поводу гибели Богданова, при тебе не станет. Пожалуйста, Юра, удались.

— А губы зачем красить?

— Чтобы выглядеть соответственно! Я кто, по-твоему, женщина или просто следак? Ты можешь исчезнуть, Юра?

— Дуры вы, бабы, — с тоской сказал Пылюков. — Сидели бы дома, детей воспитывали…

— И не надейся! — сказала Ольга, поправляя прическу.

Орехов был в белом костюме, под пиджаком — синяя футболка, ну да, у него же везде кондиционеры: в машине, в кабинете, — можно и в костюме ходить по такой духоте… Он приблизился к столу Ольги, положил на него три крупные ярко-красные розы:

— Это вам, Оля. Я хотел бы извиниться за тот дурацкий спектакль, что устроил в ресторане.

— Да и вы меня извините, — холодно сказала Ольга, — коли знаете, кто я и зачем там была. С чем пожаловали?

— С извинениями, разумеется. Оля, я вдруг понял, что мне абсолютно плевать, кто вы, чем занимаетесь. Мы — честная фирма, весьма известная в Москве. Но дело не в этом. Я хотел бы загладить тот инцидент и пригласить вас в ресторан. Какой — выбирайте сами.

Ах вон оно в чем дело! Он понял, что они тоже поняли, и решил активно воздействовать на развитие ситуации! Подумал-подумал и пришел… «с извинениями»!

— Нет уж, господин Орехов, пока еще — господин, — жестко сказала она. — Коли явились, так поговорим о делах… вашей фирмы, меня она очень интересует.

— Да Бог с ней, Оля. Понимаете… Ну, вы знаете, что я немного странный в общении с женщинами, этому есть причина. Один козел увел мою любимую…

— Меня это совершенно не интересует.

— Да, разумеется. Но вы нечто большее, чем просто женщина. С вами я бы не стал больше встречаться ни с кем.

— Это не разговор, Орехов! На Акульем острове был некий Костромин, и не просто был, а ухлестывал за секретаршей Богданова. Вчера его взорвали на Можайке. Заметаете следы?

Орехов побледнел, вынул из нагрудного кармана шелковый носовой платок, вытер вспотевшее лицо, скомканный платок сунул в боковой карман пиджака.

— Оля… я не понимаю, о чем вы говорите…

— А я понимаю. Максим Петренко — ваш друг, Костромин — его друг. Не видите связи? А я вижу и могу вас взять под стражу. Хотите?

Он пожал плечами:

— Разумеется, никто этого не хочет. У вас есть основания для подобных угроз, или, как ваш липовый дружок, привыкли действовать незаконно?

— Я не угрожаю, а просто спрашиваю.

— Отвечаю. Костромина знаю, то есть поверхностно знаком. О его гибели знаю, Макс сказал. А где и с кем он отдыхал — понятия не имею. Далее, за секретаршей Богданова никто не мог, как вы сказали, ухлестывать. Покойный босс время от времени разрешал ей поразвлечься на стороне, сам одобрял кандидатуру. Надо полагать, не стоит объяснять почему?

Он успокоился, говорил неторопливо, вежливо. А Ольга невольно усмехнулась, когда подумала, что они там все извращенцы, наверное.

— Далее, секретарша Ирина Евсюкова не допускала никаких ухлестываний, — уверенно продолжал Орехов. — Понимаете, кем был Богданов, тем более для нее. Она не совсем дура, чтобы гневить такого человека. А теперь, будьте добры, объясните: при чем тут я?

— Не хотите говорить?

— Мне кажется, что прекрасный вечер в ресторане я провел совсем с другой женщиной. Извините, Оля, за визит, можете арестовать меня.

— Вы так уверены в себе, Орехов? — разозлилась Ольга. — Смотрите, пожалеете!

— Да, именно так. Я готов. У вас есть наручники? — Орехов протянул к ней руки.

— Убирайтесь отсюда! — с ненавистью сказала Ольга. — Я не желаю вас больше видеть. — И после короткой паузы добавила: — А то, что было в «Барке-С», забудь, Орехов.

— Там все-таки что-то было?

— Я сказала — пошел вон!

Орехов встал со стула, развел руками: