Солнце ночи - Карина Тихонова (2010)

Олег Андреевич легко сбежал вниз по ступенькам, уселся в «девятку» с непроницаемо черными стеклами, захлопнул дверцу.

Кто-то дотронулся до моего локтя, я вздрогнула от неожиданности и оглянулась.

— Что ему было нужно? — спросил Глеб, кивая на выход.

Я посмотрела в указанном направлении. «Девятка» уже исчезла с места бесшумно, как призрак.

— Ничего, — ответила я хрипло. Подумала и добавила шепотом: — Нас отпустили. Он мне прямым текстом сказал, что верит в наше благоразумие. И в то, что мы умеем держать язык за зубами. Даже помощь предложил в оформлении договора с мэрией. В общем, мораль сей басни очень простая: ведите себя благоразумно, и вам обеспечат поддержку.

Глеб хотел что-то сказать, но не успел. Игорь закричал от стойки:

— Вы где? Очередь подошла, идите сюда!

Регистрация и утомительная процедура личного досмотра заняла минут сорок. Наконец нас пригласили на посадку. Впереди меня по трапу поднимался скандалист, требовавший билет в бизнес-класс. Он успел разговориться с каким-то мужчиной и не переставая сыпал ругательствами.

— Все равно сейчас сяду в бизнес-салон! — говорил он. — Наверняка он полупустой! Билетов у них нет! Плевать мне, чего у них нет! Привык летать с комфортом и буду летать с комфортом!

— Это точно, — поддержал его собеседник, с уважением разглядывая золотую цепь на груди скандалиста. — Эти козлы нас за людей не считают!

Скандалист нагнул голову, шагнул в кабину самолета, проигнорировав стюардессу. Решительным шагом направился к входу в соседний салон, скрытый задернутой занавеской. Резко отбросил занавеску в сторону, сделал шаг и…

И остановился. Дорогу ему преградили два молодых человека с неприметными незапоминающимися лицами. Секунду длилась мучительная пауза, затем один из молодых людей вежливо осведомился:

— Вы что-то хотели?

Скандалист отчего-то мгновенно притих и даже немного съежился:

— Я… это… место свое ищу.

— Ваше место… в эконом-классе, — все так же вежливо ответил молодой человек.

Глаза его напарника исподлобья обшаривали фигуру скандалиста. Вернее, бывшего скандалиста.

— А-а-а, — проблеял тот, становясь тише воды и ниже травы. — В эконом… Да-да, я перепутал… Спасибо.

— Пожалуйста, — ответил молодой человек и задернул занавеску прямо перед его носом.

Скандалист безропотно направился к своему ряду. В его глазах застыло выражение ужаса. Он уселся в кресло и хранил молчание до самой Москвы. Мы нашли свой ряд, уселись рядышком: я у иллюминатора, Глеб посерединке, Игорь с краю. Голос стюардессы поприветствовал пассажиров, произнес заученный монолог. Через минуту включились моторы.

Глеб нагнулся к моему уху и спросил:

— Так что ты там говорила насчет моего пая в фирме?

— Ах да! — вспомнила я. — Я вот что подумала: не стоит продавать долю в налаженном бизнесе. Давай сделаем по-другому.

Самолет тронулся с места и начал разбег. У меня заложило уши. Я наклонилась к Глебу и почти закричала:

— У меня есть тридцать тысяч долларов!

Глеб перехватил мою руку и сильно дернул:

— Не ори!

Пассажиры смолкли, прислушиваясь к работе моторов. И только я была абсолютно спокойна. Потому что знала: этот рейс застрахован от любых неприятностей. А страховка находится в нескольких шагах от нас, в кейсе, прикованном к руке с обручальным кольцом на безымянном пальце. Самолет набрал высоту, покачался в воздухе, выровнялся и принял устойчивое положение. Напряжение растаяло. Пассажиры начали отстегивать себя от кресел. Послышались разговоры, негромкий смех.

Глеб наклонился ко мне и спросил:

— Ты думаешь, тридцати тысяч нам хватит?

— На первое время хватит, — ответила я. — Мы с Игорем все просчитали: оборудование, аренда яхты, аренда квартиры… Посмотрим, что получится, от этого и плясать будем. Если все выйдет так, как мы планируем, то денег хватит на собственную яхту, не то что на офис.