Солнце ночи - Карина Тихонова (2010)

— Никто не желает высказаться?

Я дернулась вперед, но Глеб перехватил мой локоть и сильно сжал. Я прикусила губу.

— Кто-нибудь желает высказаться? — настойчиво повторил следователь. Его взгляд упирался в стройную хрупкую фигуру Анечки.

Анечка поднялась с дивана, подошла к Олегу Андреевичу и спросила:

— Значит, мне теперь можно ехать?

У следователя расширились глаза. Минуту он рассматривал Анечку долгим оценивающим взглядом, затем молча наклонил голову.

Анечка подхватила чемодан, вышла на террасу, сбежала по ступенькам. Шофер перехватил чемодан, уложил его в салон. Открыл дверцу перед дамой, Анечка уселась, и машина тронулась с места.

— Я готова, — сказала Ольга откуда-то сверху.

Я обернулась. Ольга стояла на лестничной площадке с небольшой сумкой в руках.

— Я собрала необходимое, — сказала она. — А то, что осталось… Не знаю, что теперь делать с этим шмотьем. Раздайте бедным, что ли.

— Я отправлю вещи назад в Москву, — пообещала Светлана.

Светящаяся Ольга послала ей улыбку.

— Благодарю. Олег Андреевич, я в вашем распоряжении…

Она недоговорила, пробежала глазами по людям, оставшимся в холле. Улыбка медленно сползла с ее губ, глаза расширились и стали тревожными.

— Госпожа Палянская нас покинула, — сказал Олег Андреевич, отвечая на незаданный вопрос. — Она уехала в аэропорт.

Ольга опустила ресницы. Потом снова подняла глаза, подарила следователю благодарную улыбку, тихо произнесла:

— Спасибо.

Следователь почтительно распахнул перед ней стеклянную дверь. Ольга вышла на террасу, Олег Андреевич догнал ее, взял под руку, как добрую знакомую. Они прошли по двору к неприметной «девятке», ожидавшей за оградой. Ольга уселась на заднее сиденье, следователь сел рядом с ней. Хлопнула дверца, заворчал разбуженный двигатель. Машина тронулась с места и скрылась из глаз.

Еще одну минуту в холле царило молчание. Потом Светлана откашлялась и негромко сказала:

— М-да…

Все задвигались, разом заговорили, словно вышли из транса. А я подняла руки и вытерла мокрые щеки. Не знаю, почему, но слезы текли по лицу без остановки.

Глава 27

Мы сидели во дворе больницы и обсуждали с Игорем последние новости.

— Вот гадина! — бушевал Игорь. — Шарахнула мужика по башке гантелью, ограбила и слиняла в Москву!

— Да, — согласилась я. — Далеко пойдет девочка. — Посмотрела на Глеба и сердито спросила: — Какого черта ты не дал мне сказать?

— А что бы ты сказала? — Я невнятно замычала, подбирая нужные слова. — Вот именно, — припечатал Глеб. — Что ты могла рассказать? О подслушанном разговоре между Ольгой и Анютой? Ну и что в нем криминального?

— Аня сказала, что убила бы мать, как отца! Тогда я подумала, что она выражается фигурально, а теперь-то знаю, о чем шла речь! И Ольга об этом догадалась! И не просто догадалась: заранее расспросила свое чадо обо всех подробностях, вроде гантели! И даже знала, где эта гантель спрятана! Уверена, на ней окажутся отпечатки одного человека: Ольги!..

— Катя, она сама выбрала свое наказание, — оборвал меня Глеб. — Остановить Ольгу могла только Аня.

Но она приняла жертву. Я не знаю, хорошо это или плохо, но вспомни Ольгино лицо! Она светилась от радости! Она хотела доказать своей дочери, что любит ее! Она хотела как-то исправить зло, которое ей причинила!

— Все равно она не имела права принимать от матери такую жертву!

— А это уже дело ее совести.

— Совести! — воскликнул Игорь. — Да какая там совесть, Глеб, очнись! Нет у этой девицы такого органа! Атрофирован! Вспомни, говорил я тебе: эта тихушница себя еще покажет! Не помнишь? Она мне никогда не нравилась!

Глеб издал стон, поднялся со скамейки, пошел в глубину двора, но вскоре вернулся обратно. Ткнул Игоря под лопатку и спросил:

— Ты мне ответить, почему тебя до сих пор не выписали?