Солнце ночи - Карина Тихонова (2010)

Я поднялась с бордюра, весело бросила собеседнику — «удачи!» И, размахивая сумочкой, отправилась в больницу. К Игорю.

Через два часа я вернулась в отель. Часы в холле показывали полдень, из ресторана доносились голоса. Похоже, гости отеля собрались на очередное мероприятие. Открылась дверь, ведущая в коридор, в холл вошла Светлана. Увидела меня, спросила:

— Ну, как? Купили, что хотели?

Я чуть не звезданула себя кулаком по голове. Но сумела сдержаться и даже выдавила бледную улыбку.

— Нет. Не нашла ничего подходящего.

— А-а-а, — понимающе протянула Светлана. Ее глаза откровенно надо мной насмехались.

Она вообще заметно изменилась. Перестала сидеть в холле, словно контролируя каждый наш шаг, стала позволять себе ехидные интонации в разговоре, стала реже улыбаться… И вообще, вела себя так, словно решила уволиться. Может, и правда решила? Я покосилась на Светлану.

Нет. Судя по ликующей усмешке, даму переводят с повышением. Еще бы! «Солнце ночи», наконец, оказалось в нужных руках!

— Кстати! — сказал Светлана. — Мне только что сообщили: Макаров умер этой ночью. Я думала, вам нужно это знать.

Глеб лежал на диванчике в своем номере и читал детектив. Увидев меня, он обрадовался, отложил книжку и уселся на диване.

— Привет! Почему так долго?

Я плотно прикрыла дверь, дважды повернула ключ в замке. Подошла к дивану, уселась рядом с Глебом и сказала без всяких предисловий:

— Макаров умер.

— Как? — ахнул Глеб. Я схватила его руку и крепко ее сжала.

Глеб замолчал.

— Я была у Игоря, — продолжала я, четко произнося каждое слово. — Мы с ним договорились об одной вещи: никогда не упоминать об этом проклятом камне. Мы должны забыть о том, что его видели.

Глеб обвел стены комнаты понимающим взглядом. Я кивнула. Глеб кашлянул и сказал:

— Знаешь, я хотел тебе сказать то же самое. Думаю, мы не должны упоминать его даже в разговорах между собой, не то, что с другими людьми. И потом, подумай сама: кто нам поверит?!

— Клянусь забыть об этом проклятом украшении! — твердо сказала я.

— Клянусь! — эхом откликнулся Глеб. И добавил вполне искренне: — Глаза бы мои его никогда не видели!

Я потянулась к столу, взяла лист бумаги и ручку, написала: «Альберт умер от кровоизлияния. Лопнула вена, и кровь вытекла». Сунула лист Глебу, дождалась, когда он прочтет. Глеб прикусил нижнюю губу и написал под моими неровными буквами: «Солнце ночи»?! Оно и на такое способно?!» Я перехватила ручку. «Думаю, да. Не надо было ему надевать это украшение».

Я скомкала лист, бросила его в пепельницу и поднесла к бумажному краю зажигалку. Негромко чиркнул кремень, короткий хищный язычок дотронулся до края бумаги, охватил ее, начал разрастаться… Минуту мы, как зачарованные, следили за танцем огня. Наконец лист свернулся, обуглился, рассыпался мелкой черной пылью. Я поднялась с дивана.

— Пойду к себе, переоденусь. И немного посплю, если ты не возражаешь. А то я что-то очень устала. Разбуди меня перед ужином.

На меня вдруг навалилась такая слабость, что я чуть не свалилась. Глеб торопливо подхватил меня под локоть.

— Что с тобой? Заболела?

Я посмотрела на него и улыбнулась:

— Ну что ты! Просто не выспалась. Сейчас подремлю немного, и все будет хорошо.

Не знаю, что там будет впереди, но я сделала все, что могла. Большего нельзя сделать даже при большом желании. Совесть моя чиста. Я добрела до кровати на ватных подкашивающихся ногах. Не раздеваясь, упала на покрывало и провалилась в глубокий сон без сновидений.

Глава 26

Прошло два дня. Мы с Глебом обсуждали наши дальнейшие планы, подавляя тоскливую мысль о том, есть ли у нас будущее?

Ответить на этот вопрос мог только один человек, живший рядом со мной в соседнем номере. Но мы ни разу не сталкивались с ним ни в коридоре, ни в ресторане.