Плохая хорошая девочка - Ирина Арбенина (2002)

Но все остальное, то, что нужно «для дела», у «муму» — как у человека. Это вам не свинья, у которой наиболее «трансродственные» человеку органы. Это есть сам человек!

Итак… Кажется, все, о чем повествует тетрадочка, правда.

Имело смысл тетрадочке довериться. Это настоящий дневник, который Элла Фишкис вела с пылом и старанием одинокого человека и наблюдательностью художника.

Но откуда берется этот «товар»? Где она, эта Прекрасная, в полном смысле этого слова «прекрасная», долина?

И как все-таки тетрадка Эллы Фишкис попала в квартиру Петухова? Почему дневник находился рядом с воющим человеком?

Возможно, когда Элла погибла, кто-то нашел его и забрал в Москву. Сам или не вполне самостоятельно, а с чужой помощью… С помощью кого-то, кто решил-таки избавиться от ненужной в Прекрасной долине, лишней жилички. Возможно, кто-то из соратников по бизнесу убиенного Васи Петухова. Не один же он всем этим, довольно сложным предприятием заправлял?

В общем, когда Элла Фишкис погибла, то этот некто по каким-то ему лишь ведомым причинам дневник не уничтожил, а захватил с собой в Москву, когда вез «товар». Интересно, кстати, сколько таких «ходок» с «товаром» Вася успел сделать? По разговору с клиентом Ростовский понял, что погибшая «партия» была не первой. Что-то, верней сказать, «кого-то» заказчик от Васи уже получал.

Вот так тетрадка и оказалась в квартире.

И если Прекрасная долина существует… то где она? Где, спрашивается, эта долина находится? Ну не в Юрином, конечно, околотке. Она где-то далеко… Возможно, очень далеко от Москвы.

И Юре показалось, что ситуацию мог бы немного прояснить человек, который очень хорошо знал обоих Петуховых, не только младшего, но и старшего.

«Мы с ним вместе работали — летали на одном самолете», — так сказал пенсионер Воробьев о пенсионере Петухове.

«Служили два товарища Петухов и Воробьев. Возили почту и пассажиров… — размышлял Юра Ростовский над словами старика Воробьева. — И происходило это все в одной далекой географической точке. Очень-очень далекой…»

* * *

— Не нашли мы вашего друга в деревне Синюшкино, дядя Гена, — прямо с порога начал Ростовский.

— Да что вы?!

— Сделали мы запрос, просили наших товарищей-коллег в Калужской области поискать…

— И что же?

— Как показалось нашим товарищам, никто уже давным-давно в деревне Синюшкино не появлялся. Во всяком случае, следов от этого появления там никаких не осталось.

— Как это?

— Да вот выяснилось, что стоит деревня Синюшкино забытая, заброшенная, с заколоченными домами, и никто в ней давно уже не живет.

— Ну надо же! — горестно вздохнул пенсионер Воробьев, слушая печальный рассказ милиционера. — Беда-то какая…

— Да, дядя Гена, «нет повести печальнее на свете», чем об одиноком пенсионере, владеющем в столице правом собственности на двухкомнатную квартирку. Желающих отправить его на тот свет — огромное количество! И представляете, дядя Гена, даже и спросить в этом Синюшкине не у кого, появлялся ли там когда Георгий Петрович Петухов.

— Эх-хе-хе…

— Где же нам теперь его искать, как вы думаете?

— Говорил я Георгию, — опять вздохнул дядя Гена, — гони ты от себя этого Ваську.

— Ваську?

— Да. Уж больно вострый у Георгия племянник вырос. Ведь это он Георгия в ту деревню и упек. Василию Петухову палец в рот не клади — он всю руку откусит… До плеча!

— Значит, вы, дядя Гена, знакомы и с Василием Петуховым?

— Да уж знаком, знаком… Будь он неладен.

— А этого человека вы не узнаете? — Ростовский догадливо достал из папки фотографию «трупа с огнестрельным ранением».

И сразу понял, что дядя Гена Воробьев узнал.

— Почему же не узнаю?! Он это и есть, — не стал отрицать Юрину догадку дядя Гена.

— Кто именно? — уточнил на всякий случай Юра.

— Георгия племянник, Василий Петухов! — подтвердил пенсионер.