Фаворит императрицы - Нина Соротокина (2013)

1

Уже кареты были подготовлены для дальней дороги и вещи уложены в дорожные сундуки, а Карп Ильич Сурмилов все не назначал день отъезда на родину. И только когда Лизонька устроила настоящий бунт с криком, слезами и угрозами, что опять заболеет – есть, говорят, такая хворь, ностальгия, что возгорается от тоски по отечеству, он сдался – все, едем… И уже, можно сказать, ногу занес через порог, собираясь идти вон из дому, как объявился некий оптовщик-хитрюга, предложивший по баснословно дешевой цене партию бургундского сорокалетней выдержки в обмен на то, что Сурмилов постарается в Петербурге наладить этой пронырливой бестии постоянную торговлю французскими винами. Дело не делается в один миг, здесь подумать надо. Через день было решено, что Лизонька поедет пока одна, то есть за вычетом Павлы, камердинера, кучера и дворового для охраны, а родитель нагонит ее, скажем, в Варшаве. Путешествие представлялось Сурмилову совершенно безопасным, в Европе сейчас, слава богу, не воевали.

В первых числах сентября Лизонька Сурмилова с верной своей дуэньей Павлой Назаровной и дворней мужеска пола в количестве трех человек двинулась в Россию и благополучно приехала в столицу Польши как раз в то время, когда там шло активное приготовление к избирательному сейму. Настроение в городе было не только праздничное, но и тревожное.

Но как почувствовать тревогу двум заезжим иностранкам? Номера для них загодя были сняты в самой роскошной гостинице. Благо Варшава – европейский город, все чисто, ухожено и никаких тараканов. Кормили тоже изрядно. Рядом с господскими комнатами разместилась дворня, Сурмилов не поскупился на расходы. Ответственным за поездку он назначил камердинера Климента, молодого, умного и преданного мужчину, великолепно вымуштрованного Сурмиловым. Памятуя о возложенном на него поручении, Климент так вырядился, что мог, пожалуй, и за барина сойти. Он сопровождал дам во всех поездках по городу: в модные лавки, на прогулки и в церковь. Лизонька ног под собой не чуяла от счастья – она едет домой, задержка в Варшаве не огорчала, а только подзадоривала, она ждала от жизни чуда.

В последующих событиях немалая роль отводится попутчице и наперснице Лизоньки – Павле Назаровне, поэтому поспешим вчерне обрисовать ее портрет. Завидное здоровье отпустила природа этой женщине. Она обладала великолепным цветом лица (это в сорок-то лет!), легкой походкой и фигурой необъятной как в талии, так и в бедрах. Кажется, несовместимы сии качества, но ведь иные звери, скажем, морской лев или тюлень тоже по-своему грациозны, хотя при их весе и запасе жира, с нашей точки зрения, они и вовсе не должны двигаться.

Павла Назаровна была вдовой, супружеская жизнь ее уместилась в смехотворно малый срок. Обошли три раза вокруг аналоя, прожили в счастии семь дней, а потом случилась Полтавская баталия. Там мужа ее и убили. Всю последующую жизнь Павла Назаровна мечтала выйти замуж, но не повезло, не получилось… Попав в дом к богатому вдовому родственнику Сурмилову, она и тут воспылала было надеждой устроить его и свое счастье, но попытка эта была пресечена в самом зародыше.

Еще скажем, что Павла с той роковой минуты начала панически бояться своего благодетеля, Карпа Ильича, и в честь его довела некоторые черты своего характера до крайности; она стала аккуратна до излишества, бережлива до скаредности, преданна до полного забвения себя. В одном она осталась неизменна – глупа как пробка. А в общем, незлобивый, веселый и терпимый в быту человек. Варшава Павле сразу не понравилась. Что-то ее здесь напугало, может, предчувствия…