С вечера до полудня - Клэр Бреттонс (1999)

Это бесхитростное замечание отчасти ослабило напряжение, стеснявшее грудь Гордона. Теперь, когда он словно увидел дом ее глазами, он невольно испытал чувство вины за то, что ему так повезло с самого рождения, а ей нет. Габриела росла в небольшой квартирке в районе, населенном в основном проститутками и торговцами наркотиками. Благодаря тетушке Нэнси, познакомившей девочку с доктором Хоффман, Габриела стала помогать в расследованиях Шелтону. И в семье наконец-то начали появляться деньги — разумеется, из карманов законопослушных налогоплательщиков Хьюстона — гонорар за ее «консультации».

Эванс подозревал, что у Шелтона и матери Габриелы был роман, но сам Гордон в этом очень сомневался. С тех пор как отец Габриелы канул в неизвестность, семья была крайне стеснена в средствах, но, насколько Гордону было известно, Шелтон и мать Габриелы ни разу не встречались. И непонятно, на каком основании Эванс утверждал, что они любовники. Ответ на этот вопрос он унес с собой в могилу. Зато, по мнению Гордона, мать, угнетенная вечной нехваткой денег, запросто могла использовать способности своей дочери. Она могла заставить малышку притворяться, будто та «видит» разные вещи. Дети всегда хотят сделать приятное родителям. Разве сам он в свое время не доигрывал чемпионат по футболу со сломанной рукой — и все лишь для того, чтобы не разочаровать отца. Может статься, и Габриела именно потому и притворялась медиумом, чтобы не разочаровывать мать, покинутую отцом. А может, и ради денег, чтобы выбраться из нищеты.

Все это возможно, решил Гордон, но не очень-то похоже на Габриелу. Роскошная обстановка дома, конечно, впечатлила ее, но не сверх меры, разве что цветы в саду… Нет, честно говоря, погоня за деньгами — совсем не ее стиль. Но, тут же напомнил он себе, она ведь искусная лицедейка. Быть может, ее равнодушие к вещам чисто напускное?

Гордон запустил руку в волосы. Дьявольщина, ему-то что за дело до причин, заставляющих ее притворяться? Эванс мертв, и она в ответе за его гибель. Вот и все.

— Гордон?

На фоне высокого окна девушка казалась особенно маленькой и печальной. Белые брючки ниже колен были забрызганы грязью, на помятой желтой блузке виднелись пятна горчицы. Влажные волосы свисали поникшими прядями. А глаза… Ох, каким потерянным казался их взгляд! Ну как ей удается выглядеть столь беззащитной и трогательной?

— Я хотела поблагодарить тебя… за сегодня.

Она не лгала. Его снова охватило чувство вины. Уж лучше бы она злилась, лишь бы не смотрела на него так, словно только что потеряла лучшего друга. Он пожал плечами.

— А для чего же существуют партнеры?

— Я так испугалась. — Она вымученно улыбнулась. — Вообще-то я редко чего боюсь.

— Знаю. — Гордон ничего не мог с собой поделать. Он умирал от желания успокоить ее, взять на себя ее тревоги. Каким-то необъяснимым образом ей каждый раз удавалось растрогать его до глубины души, пробиться через все заслоны, что он выставлял на пути непрошеного чувства. — Почему бы тебе не лечь? А я принесу стакан горячего молока.

Габриела кивнула, и он вышел из комнаты.

К тому времени, как Гордон согрел молоко и позвонил в полицию, чтобы уведомить о взломе, он успел уже обо всем поразмыслить и окончательно запутаться. Все его эмоции по отношению к Габриеле Вудс оказались сплошным клубком противоречий. Он хочет ее — и знал, что ни в коем случае не должен поддаваться желанию. Он сомневался в возможности похищения ребенка и сердцем чувствовал, что похищение было. Он ненавидел Габриелу за ложь — и сам лгал ей. Знал, что она мошенница, — и, однако, она ни капельки не походила на мошенницу, а, наоборот, выглядела очень беззащитной и открытой. Она и была такой. Он твердо решил не поддаваться на ее уловки — и испытывал непреодолимую потребность защищать ее.

Заключив, что он вконец потерял рассудок, Гордон постучался в дверь.

Никакого ответа. Он постучался снова.

— Габи?

Молчание.