С вечера до полудня - Клэр Бреттонс (1999)

Гордон снова ощутил горечь, щемящую пустоту внутри, гнев оттого, что вмешательство Габриелы, возможно, замедлило полицейское расследование и привело к гибели Тельмы. Он снова пережил страшную боль, обрушившуюся на него в морге, где Эванс опознал тело Тельмы. Никогда ему не забыть этого. Руки и ноги ее были покрыты ссадинами, на груди и бедрах виднелись следы сигаретных ожогов. Но страшнее всего была рваная рана на ее горле.

Габриела заливалась слезами. Он провел по ее щекам тыльной стороной ладони. А стихнет ли ее боль хоть когда-нибудь?

— Мы нашли Тельму слишком поздно.

Охваченный леденящим страхом, Гордон стиснул плечи Габриелы.

— Ты ее видела?

Она кивнула и прижалась к его груди.

— Я кое-как написала, что это не бар, а улица. Мы поехали туда, и я указала дом. Потом Шелтон велел мне оставаться в машине, но я не послушалась.

— Ты пошла за ним? — Глаза Гордона налились слезами, и он поспешил опустить веки. — О Габи…

Изнемогая от стремления уберечь, защитить девушку, он так прижал ее к себе, что она чуть не задохнулась в его объятиях.

— Не знаю, что было дальше. Помню только, как вошла в эту жуткую комнату и увидела ее на постели. — Габриела задрожала всем телом. — Очнулась я в институте доктора Иды Хоффман. Мне сказали, что я два дня была без сознания.

В голосе ее уже не слышалось никаких эмоций, он стал тусклым и невыразительным. От этого неестественного спокойствия Гордону стало не по себе. Он понял, что Габриела уже видела этот сон раньше, и не один раз. Но он пока еще не уяснил, что заставляет ее так страдать — то, что она выдавала себя за экстрасенса и этим замедлила расследование, или то, что, будучи экстрасенсом, совершила ошибку, которая стала причиной гибели Тельмы. Но в том, что страдания Габриелы глубоки и искренни, он уже не сомневался. Ведь она, в отличие от него, видела Тельму не в стерильном морге, а в том жутком месте, где несчастная мучилась и умерла.

Гордон от всего сердца жалел, что его не было тогда рядом с Габриелой, что он не мог разделить с ней ее страдания, помочь ей справиться с невыносимым горем. А она страдала не меньше, чем Эванс. Бедный Эванс! Ведь Тельма была его женой. Подумать только, увидеть свою жену замученной до смерти! Такое может сломить человека на всю жизнь…

К его горлу подступили слезы. А Эванса горе и впрямь раздавило. Тем рождественским утром он сказал Гордону, что без Тельмы жизнь для него потеряла всякий смысл, что она была в его жизни всем, что лучше бы он умер вместе с ней. Только много позже Гордон догадался, что это был крик о помощи… но он его не услышал.

Слепо глядя в потолок, он сказал Габриеле то единственное, что только и мог сказать ей сейчас:

— В том нет твоей вины.

— Нет, это я виновата.

— Почему?

— Я совершила ошибку, и Тельма погибла.

В комнате повисла гнетущая тишина. В окно монотонно стучал дождь. По стеклам, поблескивая в отсветах фонаря, катились крупные капли.

Габриела винила себя в смерти Тельмы. А он, Гордон, винил себя в смерти Эванса, и эта вина была куда значительней, ибо к ней добавилась еще и ложь. Он все время лгал Габриеле. И сейчас, сидя рядом с ней на постели и держа ее в объятиях, он наконец сумел уловить ту мысль, что с самого начала витала где-то в глубине его разума: она ни разу не солгала ему. Единственное, чего она не открыла ему, — это имя Тельмы. Но во всем остальном она была с ним предельно откровенна. А он?

Гордон почувствовал страстное желание рассказать ей о Тельме и Эвансе, о проведенном им расследовании длиною в год. Слова сами просились ему на язык, но он не позволил им сорваться с губ. Как ни жгла его истина, но он не мог открыться ей теперь. Слишком поздно.