Последний удар - Джессика Клэр (2015)

— Твоя сушилка закончила, — отвечаю я. Выражение её лица меняется с удивлённого на настороженное. Не эту эмоцию я хочу у неё вызывать, хотя я даже сам не понимаю, чего хочу. Желание, да. Страсть, да. Нежность, да… или нет. Я столкнулся с неопределённостью на неизведанной для меня территории, поэтому я реагирую так холодно и стойко, и это ещё больше её настораживает. Я вижу это.

Всё идет так быстро. «Сделай уже что-нибудь, Николай», — командую я себе.

Я стремительно подхожу к ней и, взяв за руку, подвожу к её машине.

— Прости, я напугал тебя? Я просто жду, когда достираются мои вещи, — я жестом указываю на машинку, с которой манипулировал ранее.

— Нет, я просто не ожидала увидеть здесь кого-то ещё, — она стоит перед сушилкой, но не пытается достать свои вещи. Розовые пятнышки на её щеках становятся мне подсказкой. Она смущается. И я понятия не имею почему, поэтому отворачиваюсь и возвращаюсь к стулу. Её беспокойство огорчает меня, и я не знаю, как прогнать его прочь, кроме как оставить её одну. Я чувствую, как к горлу подступает комок. Может быть в следующий раз, когда я пойду к шлюхе, стоит заплатить ей за уроки флирта.

Мои собственные щёки горят, и я притворяюсь, что проверяю почту, пока Дейзи перекладывает вещи из сушилки в пластмассовую корзину со сломанной ручкой.

Испуганный крик рикошетом сметает меня со стула, но ей не угрожает никакая опасность.

Дейзи сверлит взглядом вещи в пятнах отбеливателя, который я долил в её машину. Меня накрывает вина, это труднее, чем я представлял.

— Что это? — спрашиваю я, притворяясь будто не знаю, что стало причиной испорченной одежды. Она склоняет голову, я не удивлюсь, если она начнёт плакать.

Пожалуйста, котёнок, пожалуйста, не плачь.

В конце концов, слёзы так не появляются, но её обреченность и отказ принятия этой потери заставляет меня чувствовать себя ещё хуже, как будто я физически оторвал от неё кусочек счастья.

Внезапно я снова встаю, и стул с грохотом падает на машинки.

— Котёнок, что случилось? — моя рука замирает над её склоненным плечом. Я хочу прикоснуться к ней, но чувство вины во мне слишком сильн о.

Она вздыхает и поворачивается ко мне, слегка покачивая головой.

— Похоже, мне как всегда не везёт. Должно быть, я засунула вещи в машинку с чьим — то отбеливателем, — в одной руке она держит джинсы слишком большого размера с дырявыми коленями. Они сильно линялые сзади. А в другой руке она держит блузку, выглядевшую примерно так же.

— Джинсы ещё ладно, но рубашка?

— Это был я, — заявляю я, сжимая в кулак рубашку и оттягивая её на себя. — Ты должна позволить мне исправить это.

— Нет. Что? — она пытается притянуть рубашку обратно, и изношенная ткань рвётся в наших руках.

Сейчас Дейзи выглядит так, будто вот-вот расплачется, кусая губы, чтобы сдержать слёзы. Я больше не могу себя сдерживать. Моя рука падает на её плечо, и я прижимаю её к себе.

— Это моя вина. Я не разбираюсь в том, как работают эти машины. Ты должна разрешить мне разобраться с этим.

Она наклоняется ко мне, и я прижимаю её крепче — руки только сверху на узких лопатках, как меня научила обнимать одна проститутка их Амстердама. Тогда мне не понравилось обниматься. Я погладил её по спине несколько секунд и немного отпустил. И тут… удивительно. Маленькое тело Дейзи слегка прижимается ко мне. Я могу почувствовать каждый мускул на её спине, она достаточно сильная. Её острые лопатки и плечи под моими руками говорят о том, что Дейзи недостаточно ест. Я хочу посадить её к себе на колени и кормить одной рукой, а другой гладить её киску.

Через секунду она отталкивает меня и убирает волосы с лица.

— Это не твоя вина, — она качает головой. — Уверена, это моих рук дело.

— Нет, — я вытягиваю одежду из её рук. — Ты пойдешь со мной. Я не смогу заснуть, зная, что своим неумением испортил твою одежду.

Она пытается бороться за свои вещи, но я не позволяю.