Искупление - Дж. Дархауэр (2015)

– Что с тобой случилось?

Хейвен перестала жевать.

– В смысле?

– Ты совсем не похожа на тех людей, с которыми я обычно общаюсь. Ты отличаешься от них.

В одно мгновение Хейвен вновь превратилась в бдительную и подозрительную девушку, возводя вокруг себя неприступную стену. Она не могла отличаться от остальных. Это противоречило плану. Это определенно не поможет не привлекать лишнего внимания.

– Чем я отличаюсь?

Гэвин пожал плечами.

– Ты живешь в Нью-Йорке, но практически ничего не видела. Ты нигде не бывала и ничего не делала.

Хейвен медлила с ответом. Она с трудом проглотила картошку, аппетита как ни бывало.

– Я родилась в очень маленьком городке и никогда никуда не ездила. В действительности, ездить было попросту некуда даже в том случае, если бы я могла это делать. Меня воспитывала только мама, и она не могла меня никуда возить. Мой отец… отца у меня никогда не было, потом я потеряла и мать, поэтому… поэтому теперь я здесь…

Невнятное объяснение Хейвен заставило поморщиться даже ее саму. Это была ложь во благо, несмотря на то, что формально она сказала правду. Полуправду. Ничего большего она никогда попросту не сможет ему предложить.

– У тебя ведь есть другие родственники, да? Тети? Дяди? Двоюродные братья и сестры?

Услышав этот вопрос, Хейвен воскресила в памяти последнее Рождество в Дуранте. Доминик. Тесс. Диа. Селия и Коррадо. Доктор ДеМарко. Кармин. Несмотря на то, что в привычном понимании они не были ее родственниками, они заменили ей семью.

– Да, но мы редко общаемся.

– Почему?

– Я не знаю, – это было сущей правдой. – Они живут далеко отсюда.

– Почему тогда ты здесь?

Оторвавшись от тарелки, Хейвен подняла голову и начала было отвечать, однако замолчала, когда ее взгляд скользнул за спину Гэвина. Ее внимание привлекла задняя часть ресторана – через стеклянную стену она увидела патио, где возле перил в ряд были выстроены горшки с пальмами.

– Пальмы.

– Пальмы? – переспросил Гэвин, привлекая внимание Хейвен. – Ты переехала сюда из-за пальм?

– Нет… – у Хейвен вырвался нервный смешок, глаза защипало от подступающих слез. – Я думала, что в Нью-Йорке нет пальм.

Гэвин оглянулся.

– О, они завозят их. Для создания атмосферы. Немного аляповато, но сойдет.

Гэвин не задавал больше никаких вопросов, однако большего и не требовалось. Хейвен погрузилась в свои мысли, с головой уйдя в далекое прошлое и не сводя взгляда с патио, ее еда осталась нетронутой. Она скучала по ним – больше, чем ей хотелось бы признавать – но больше всего она скучала по нему.

Она пыталась не думать о Кармине, однако порой от этих мыслей было попросту невозможно избавиться. Они бередили старую рану, вскрывая ее и напоминая ей о том, что она пыталась забыть – не его, ни в коем случае не его – а то, как все закончилось. Опустошение. Прощание.

Или, в действительности, отсутствие оного. Отсутствие заключительной ноты, без которой ее рана никогда не сможет должным образом затянуться. Она останется с ней навсегда, терзая мыслями о том, что могло бы быть.

Что могло бы быть? Она могла бы быть с Кармином, исследовать с ним Центральный парк, путешествовать по Нью-Йорку. Она могла бы сидеть здесь с ним, и он бы не задавал ей вопросов, потому что ему известна правда. Он знает об ее прошлом. Он знает, откуда она. Он понимает, через что она прошла.

Но его не было рядом, и, сидя в ресторане, она вновь позволила себе ощутить пустоту его отсутствия.

Гэвин расплатился, когда они поужинали. Они покинули ресторан и направились в сторону дома Хейвен. Потянувшись к ней, Гэвин взял ее за руку, переплетая их пальцы. Хейвен не отдернула руку, не стала противодействовать этому. Она вновь пребывала в расстроенных чувствах, напоминавших американские горки из мыслей и замешательства.

– Спасибо за сегодняшний день, – сказал Гэвин, останавливаясь перед домом Хейвен.