Соленая кожа - Виктория Лейто (2016)

Потрясенный до глубины своей сицилийской души подобным предательством и полностью разбитый, Лукас навсегда закрылся в своем доме, уединяясь от глаз этого коварного мира. Слишком больно ему было сознавать, что, пойдя на преступление против совести и чести, против всей своей семьи и родины, ради прекрасных магических глаз англичанки, окутавших его томным блеском, он получил измену и одиночество. В наказание себе стал отшельником, отрешившись от всех и вся.

Так он и прожил всю жизнь, одинокий и всеми забытый, а бункер его так и не понадобился. Говорят, что даже сам Лукас Агостини больше никогда не прикасался к нему и не открывал в знак покалеченности своей семьи, в которой он обвинял этот самый чертов бункер. Что и означало, что бетонное сооружение, как и сам сицилиеец, прожило одиноким и забытым, ровно до того самого дня, когда уже после смерти своего создателя его тяжелую дверцу не открыло божественной красоты существо с горящими медовыми глазами и двумя лепестками роз вместо губ.

Глава 5

Перенесемся в то время, когда Маргарет еще не была так популярна и богата, зато была молода и еще более хороша собой. В то самое время, когда в возрасте двадцати одного года она приехала в наш славный городок и устроилась на работу в бухгалтерию к весьма неприятному, но баснословно богатому банкиру. Шел далекий 1986 год, за три года до открытия Маргарет лавки с коврами на пересечении Майроуд-стрит и Бристоль-авеню. Она сняла небольшую квартирку рядом с офисом и до работы добиралась пешком, чтобы радоваться новому дню.

Как я уже сказал, месье Шварц, работа ей не нравилась. Ее, если можно так выразиться, больное и необузданное воображение нуждалось в своем особенном выходе в этот мир, как и воображение любого творчески одаренного человека. Но все эти скучные и черно-белые документы, всевозможные полки отчетов, цифры и схемы ничем не могли заменить Маргарет хруста снега под ногами в солнечный день; огня, сжигавшего ее, когда она принимала ванну; льющегося света, который представляла ночью. Одним словом, воображение у нее было развито настолько, что прямо из своего кабинета, населенного еще пятью такими же безликими клерками, как она, всего лишь за одну секунду она перемещалась на самую высокую точку Альп и, улыбаясь искрящемуся на горизонте восходящему солнцу, вдыхала этот опьяняюще свежий и хрустально морозный воздух.

Проработав примерно год, она начала тосковать, и жизнь показалась ей совершенно невыносимой в этой пропитанной скукой и запахом бумаги бухгалтерии. Пока не произошло одно роковое обстоятельство, а вернее, одно дьявольски неверное знакомство, навсегда изменившее жизнь не только Маргарет, но и привычное течение нашего ни в чем не повинного городка.

Молодой человек был немного выше среднего роста, немного худощав и немного продолговат. Вся его фигура напоминала более фигуру подростка, находящегося на той дивной стадии формирования, превращающей ребенка в мужчину. Звали его Мартин Криси, и ему на момент знакомства с Маргарет едва исполнилось двадцать четыре. Мне придется рассказать вам о нем чуть более подробнее, месье Шварц, ибо он играет в этой истории не последнюю, если не самую главную, роль, после Маргарет, разумеется.

Парень был выходцем из Африки, и его бархатистая кожа цвета темного шоколада выдавала в нем приезжего студента в тех местах, где таких обычно мало жалуют. В раннем возрасте он лишился родителей: сперва матери, затем отца, оставивших его с двумя сестрами, рано ставшими женами и улетевшими из родительского гнездышка, и старшим братом-деспотом, вдобавок страдавшим неопределенной стадией алкоголизма. Единственным напоминанием о матери осталась татуировка на правой лопатке, которую впечатленный трагическими обстоятельствами, едва лишь войдя в жизнь, Мартин сделал в виде надписи прописным каллиграфическим почерком: «Кристин, 69».