Соленая кожа - Виктория Лейто (2016)

Вернемся к Маргарет. Огромное количество слухов и разговоров витало в сотрясенном драмой воздухе по этому поводу. Одни говорили, что она начала медленно сходить с ума, когда Криси истязал ее своею любовью вперемежку с избиением; другие говорили, что она спятила уже после того, как потеряла ребенка, якобы она была и до этого с расшатанной психикой, и ей не хватало малейшей детали, чтобы расстроить ее до конца. Никто уже так и не узнает, когда именно у Маргарет поехала крыша. Ровно как никто и не решится сказать — что если она все же была абсолютно вменяема?

Итак, Маргарет. Вдохновленная малой местью, испуганные глаза которой мерещились ей повсюду, вызывая на лице тонкую кривящуюся улыбку, она решила зажить новой жизнью. Но вдохнуть свежайший горный воздух в старые черные легкие курильщика — это все равно что убить его. Спустя несколько дней после того как Криси выпрыгнул из ее окна, она случайно увидела его на улице, расхаживающим абсолютно уверенной походкой, придерживая за талию девушку, рыжие волны волос которой ниспадали по плечам струящимся водопадом.

Не успев до конца осознать и поверить в неискренность Криси, Маргарет огорчилась так, как будто видела это впервые. Острая боль предательства снова как ножом царапала ее измученное от слез сердце. Теперь она плакала и рыдала по-настоящему.

Не различая дороги, пробираясь сквозь узкие одинокие улочки, не задумываясь, куда идти, она вдруг неожиданно обнаружила, что стоит на станции железнодорожного вокзала. Глядя на эти серебристые рельсы через тяжелый занавес слез, непроизвольно появляющихся на медово-карих глазах, она неосознанно ступила к краю обрывавшегося перрона и молча посмотрела вниз. Лицо ее ничего не выражало, на нем не дрожал ни единый мускул, лишь капельки размазанной туши, катившиеся по раскрасневшимся щекам, возвещали о том, что человек, образ которого росчерком могильного ступора застыл на холодном вокзале, еще жив.

Сильный порыв ветра от проезжающей мимо электрички вихрем закрутил волосы Маргарет, стирая ими остатки макияжа с покрасневших глаз. Так она и стояла. Застывшая и одинокая, с опущенной головой, плотно прижатыми друг к другу ногами и скрестив пальцы рук на груди, будто бы она молилась. Промчавшийся на всех парах поезд лишь слегка пошатнул эту статую, слепленную из тончайших материй сердечной боли, смоченных в водах искровавленной лжи.

Придя в себя от грозного и протяжного сигнала поезда, призывавшего окружающих к осторожности, она, еще плохо соображая, что делает, направилась неровной походкой к придорожным кассам. Ей захотелось на какое-то время уйти из этого суетного и пропитанного ознобом несправедливости мира, раствориться в уединенности с самой собой так, как будто бы ее никогда не существовало, стереться из памяти всех, кто ее когда-либо знал, волною забытья и равнодушия.

Молодая женщина купила билет до деревушки, в которой когда-то жил ее дед, оставивший ей в наследство ветхий и потрепанный временем и невниманием дом. Добравшись до места, она ощутила какую-то окутавшую ее атмосферу одиночества и заброшенности. «Вот здесь я должна быть. Как же похоже это место на меня сейчас», — писала в своих дневниках Маргарет.

И действительно, это была промозглая осень; ветер, изрядно потрепавший деревья, скользил по растрепавшимся волосам девушки, завываниями сопровождая ее мечущиеся мысли и истошные стоны внутри.

Тогда это был еще не обнесенный двухметровым кирпичным забором дом; ограждением ему служили лишь переплетенные железные прутья по периметру, с проделанными в них местными хулиганами дырками. Пролезая в одно из таких отверстий, Маргарет услышала в доме какое-то шуршание и резкий хлопок створки окна где-то за домом. Видимо, какие-то мальчишки, приметив одинокий заброшенный дом, устраивали там подростковые сходки и, услышав чьи-то шаги, убежали.