Вечно - Дж. Дархауэр (2015)

– Нет, из-за того, что было мало крови. Она немного запачкала его рубашку, и из носа у него шла кровь, пока он задыхался, но в целом крови было совсем немного. Словно он истекал кровью изнутри. Это казалось странным. Я думал, что при выстреле сердце крови должно быть куда больше.

– Зачем ты убил его? – спросил отец Альберто, немного помолчав.

– Он изнасиловал мою жену, – ответил Винсент практически шепотом. – Я был судьей, присяжными и палачом. Он должен был заплатить за содеянное.

– Ты не думал, что Господь воздаст ему за то, что он сделал?

– Думал, – ответил Винсент. – Я ускорил его встречу с Господом.

– Зачем?

Винсент нахмурился.

– Я же объяснил.

– Ты поведал мне о поступке этого мужчины, о совершенном им грехе, но ты не рассказал мне о том, зачем ты его убил. Я помню тебе восемнадцатилетним. Тогда я обвенчал вас с Маурой. Ты не был мстительным человеком, и Маура не пожелала бы, чтобы ты сделал подобное.

Винсент притих. Священник, разумеется, был прав.

– Приказ исходил от моего отца. Он назвал это свадебным подарком. Я не хотел этого делать, но у меня не спрашивали о том, чего я хочу. Убийство этого человека стало моим первым приказом, первой проверкой на прочность. Отец думал, что делает мне одолжение.

– Какие еще одолжения делал для тебя отец?

Винсент покачал головой.

– Думаю, и целого дня не хватит на то, чтобы все рассказать.

– У меня есть время, – сказал священник. – Главное, поспеть к воскресной мессе.

Винсент рассмеялся, испытав чувство облегчения из-за того, что священник так спокойно отнесся к его откровению.

– Пойдем, – сказал отец Альберто, указывая на исповедальню. – Сделаем все должным образом.

Бросив последний взгляд на мерцавшее пламя свечи, Винсент проследовал за отцом Альберто. Как только он опустился на скамью в исповедальне, слова, казалось, начали вырываться из него по своей собственной воле. Он рассказал отцу Альберто обо всем, покаявшись во всех грехах, которые он в своей жизни совершал. Поведав ему обо всех людях, которых он убил. Обо всех местах, которые он ограбил. Обо всех тех, кому он причинил боль. Он сознался в каждом постыдном поступке, в каждом гнусном слове. Винсент исповедовался до тех пор, пока не выговорился целиком и полностью.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил отец Альберто, когда Винсент закончил.

Как он себя чувствовал? Он чувствовал облегчение. Спокойствие. Он чувствовал себя так, словно с его плеч свалилось тяжелейшее бремя. Словно с его груди пропал давивший на нее груз. Он чувствовал, что стал свободнее. Ему стало легче. Он чувствовал себя прощенным. Он ощущал покой.

– Сейчас я испытываю желание выкрасить дверь своего дома в синий цвет.

* * *

Пытаясь занять в кресле удобное положение, Хейвен смотрела в большое окно, наблюдая за внешним миром. День клонился к своему окончанию, но, несмотря на это, по улице ходили одетые в костюмы детишки, которые останавливались у домов со своими ведерками для сладостей. Наблюдая за детьми, Хейвен ощутила поднимавшуюся в ней тоску. Дети казались совсем юными и беззаботными, они ничего не ведали об опасностях, скрывавшихся всего лишь в нескольких футах от них. Хейвен никогда не знала подобной беззаботности. Когда она была в их возрасте, ее монстр вовсе не был вымышленным – он был настоящим.

– Привет, twinkle toes.

Раздавшийся словно из ниоткуда голос застиг Хейвен врасплох. Обернувшись, она увидела Доминика, остановившегося в дверях комнаты. Улыбнувшись, он направился к ней, достав из кармана леденец на палочке в форме тыквы. Кармин заворчал, когда Доминик протянул его Хейвен. После встречи с Салом, на которую его вызвали несколько дней назад, Кармин не отходил от нее ни на шаг.

– Она суп с трудом ест, а ты решил дать ей леденец?

Доминик закатил глаза.

– Когда ты успел стать ее сиделкой? Она – самостоятельная девушка. Леденец ее не убьет.