Дорога смерти - Анни Эминеску (2016)

— Мы с Тори займемся готовкой, а ты отдохни немного, Эйтор: ты все же не робот, тебе надо расслабиться. Вздремни немного, я разбужу, когда все будет готово.

Забота Алекс растопила лед в моем сердце, который образовался после разговора с Энджи. Я благодарно улыбнулся и, склонившись, коснулся губами впадинки за ее ушком. Она вздрогнула; я заметил, как её тело моментально покрылось гусиной кожей. Безразлична ко мне? Ага, как же! Так не реагируют на парня, который безразличен. Я самодовольно улыбнулся и кинул мимолетный взгляд на Энджи: её хорошее настроение пропало, она стояла в стороне и взирала на нас с Алекс с хмурым выражением лица. Все—таки, наверно, усталость сказалась и на ней.

Я решил прилечь — на пару минут, не больше. Присев, я наконец сосредоточился на себе и почувствовал, что моим ногам холодно. Сняв ботинки, я обнаружил, что они промокли. Взяв ботинки в руки, я внимательно их осмотрел со всех сторон. Все верно: они прохудились. Прекрасно просто! Я швырнул их в сторону и, плюнув на свои мокрые носки, вытянулся на спальном мешке во весь рост, блаженно вздыхая. Я прикрыл глаза рукой. Рядом со мной засопела Тэйни, в этот раз она ничего не поймала на охоте, только крутилась рядом со мной. Я вытянул другую руку и, нащупав ее мягкую шерсть, потрепал за ушком. Она немного покрутилась и устроилась под моим боком. Я окончательно расслабился. Последнее, что я помню перед тем, как провалиться во тьму, — это как смешно чихнула Тэй.

Кажется, прошла всего минута, как я уснул, когда меня разбудила Алекс. Я едва разлепил глаза. В голове словно долбили молотком, виски ломило от боли. Кое—как заставив себя подняться, я пошёл к костру. Аппетита не было совершенно, но нужны были силы, а без пропитания их у меня не будет. Насилу я заставил себя поесть, но отказался от горячего чая — вместо этого я выпил холодной воды: в горле была пустыня. Едва волоча ноги, я снова вернулся к своему спальному мешку, чувствуя боль в пояснице, лег на живот и, игнорируя свое непонятное состояние, провалился в сон.

На следующее утро легче не стало: тело ломило, поясница стреляла болью, мозг в голове словно распух — я не мог ни на чем сосредоточиться. Подавляя в себе нытье организма, я продолжил наш путь. Алекс кидала на меня подозрительные взгляды, но молчала. Энджи постоянно крутилась рядом. Девочка не давала мне проходу. Несмотря на то, что о ней больше заботилась Алекс, Энджи сильнее привязалась ко мне. Я не отталкивал ее (наверное, моим обществом она заменяла себе брата), но у нее не было чувства меры: она не отходила от меня ни на шаг и пару раз даже брала меня за руку. И снова я не говорил ничего против: может, таким образом она ощущала себя уверенней.

К вечеру мы остановились на небольшой полянке. Когда мы разбивали лагерь, я уже едва стоял на ногах, но нужно было идти ставить силки. Я их уже достал из своего рюкзака, когда почувствовал руку на своем плече. Обернувшись, я встретился с обеспокоенными серо—голубыми глазами Тори. Подняв руку, она приложила её к моему лбу и нахмурилась:

— Эйтор, ты горишь, у тебя высокая температура. Какого хрена ты молчал, что тебе плохо?! Ты такой засранец, мальчик мой! Разве так можно?! Чем раньше обнаружить болезнь, тем легче её вылечить — молчанием ты сделал хуже себе.

Вырвав из моей ослабевшей руки силки, она повернулась в сторону Алекс, которая разводила огонь:

— Алекс! Эйтору плохо, он заболел. Будь добра, пригляди за ним, а я схожу на охоту.

Грозно на меня взглянув, Тори удалилась. Я перевел глаза на спешащую ко мне Алекс. Она проделала ту же процедуру, что и Тори. Убедившись в том, что у меня температура, она раздраженно вздохнула, ее зеленые глаза тут же потемнели от негодования.

— Эйтор! Какого… ты молчал! Быстро ложись в свой спальный мешок, и не поверх, а укутайся в него. Я сделаю горячий лечебный чай (мне его дала жена твоего отца).