Ночь накануне - Лиза Джексон (2014)

Закусив губу, она подняла один блокнот, но выронила его, словно он обжег ей пальцы, когда услышала шаги на лестнице. Быстро, стараясь производить как можно меньше шума, она кинулась к кушетке и только успела сесть на нее, как вошел Адам и включил свет. Он заметно вздрогнул, всем телом подавшись назад, когда заметил ее в углу своей кушетки.

- Кейтлин? – переведя взгляд на часы, удивился он. – Я и не представлял себе, что опаздываю.

- Вы не опаздывали. Я пришла раньше, а дверь была открыта, поэтому я решила присесть. – Она улыбнулась, понадеявшись, что не выглядит такой виноватой, какой себя чувствует. Все ее сомнения улетучились, стоило ей увидеть, как едва заметная улыбка коснулась его губ. Он выглядел таким искренним. Таким внимательным. – Надеюсь, что все в порядке.

- Конечно, так и есть. – Но его голос звучал не так тепло, как обычно. – Я просто выскочил на минутку за кофе. – Он поднял маленький коричневый пакет, затем открыл его и достал оттуда

банку растворимого кофе и заменитель сливок. Мужчина отнес электрический чайник в ванную и набрал в него воды, потом включил его в розетку. Пока вода нагревалась, он сел в свое кресло и потянулся за своим блокнотом. За верхним в стопке.

- Не хотите рассказать мне, что случилось с вашими сестрой и матерью? Вы казались очень расстроенной, когда звонили.

- Я и была расстроена. И сейчас тоже, - признала она, отказываясь отступать, прислушиваться к предупреждениям в своей голове. Сегодня. Она собиралась начать возрождать свою жизнь. Прямо сейчас. В этот конкретный момент. Кейтлин так сильно сжала кулаки, что почувствовала, как ногти впиваются в ладони.

Медленно разжимая пальцы, она начала с аварии ее сестры и последствий этого происшествия. Она объяснила отношения в семье: ярость Йена, хрупкость Бернеды, и вызывающую позицию Ханны. Она упомянула, что Люсиль была колючей, и что вся семья применяла к Кейтлин политику невмешательства.

- Словно они не только считают меня запутавшейся или слабоумной, - пояснила она, поднимаясь, потом подошла к окну и стала следить за тем, как ночь опускается на город, - но относятся ко мне так, будто я какое-то пугливое создание. И они боятся, что если кто-то сделает или скажет что-то неправильное, я могу окончательно сорваться с катушек и снова оказаться в психиатрической клинике.

- Вы боитесь этого?

- Да! – она повернулась, чтобы посмотреть прямо на него. – Да! Да! Да! Я побывала в одной из них, и позвольте заметить, это не пикник. Люди там… - Она воздела руки к потолку, словно в молитве к небесам. – Бог мой, сколько себя помню, я постоянно слышала, как люди шепчутся обо мне, о том, что я какой-то уродец. Некоторые считают, что это я убила Чарльза, даже члены моей семьи, потому что я вытащила проклятую стрелу из его груди, и они думают… О, не знаю я, что они думают. Просто, что я сумасшедшая, полагаю. – Она тяжело опустилась назад на кушетку. – Ненормальная - самое популярное определение. Наверное, это не так грубо, как душевнобольная, и пожалуйста, не спрашивайте, сумасшедшая ли я, хорошо? Потому что в действительности, я не знаю. – Откидывая волосы с глаз, она боролась с желанием полностью рассыпаться на кусочки. - Вам бы стоило посмотреть на них дома. На всех них. Включая маму. Это было просто странно.

- Ну что ж, давайте постараемся избавить вас от клиники, хорошо? – Он послал ей улыбку, которая каким-то образом проникла сквозь все тени в ее сознании.

- Я обеими руками «за».

Он удерживал ее взгляд своим, может, на секунду дольше, чем необходимо. И она испытала этот слабый всплеск возбуждения в своих нервных окончаниях, появлявшееся, когда она встречала мужчину, которого находила интересным.

- Вы что-то говорили о том, что ваша мать в больнице, - подтолкнул он. Его голос казался немного грубее, чем раньше.