Все будет хорошо - Наталия Костина-Кассанелли (2011)

Она почувствовала, что ее ноги и руки привязывают к каким-то поручням по краям стола. Свет от ламп бил в глаза нестерпимо, но она почему-то больше всего боялась именно закрыть глаза.

— Все готово, — раздался чей-то голос. — Можно приступать, доктор!

Нина почувствовала, как чьи-то руки задрали у нее на животе короткую больничную рубаху и взбили ее под самый подбородок. И увидела, как доктор Емец придвинулся вплотную к столу. Его лицо было закрыто марлевой маской, из-за которой были видны только темные непроницаемые глаза. Но Нина никак не могла поймать его взгляд, как ни старалась. Руки в резиновых перчатках сжимали тот самый блестящий предмет, и Нина увидела, что это то ли нож, то ли скальпель — большой, тяжелый, странной замысловатой формы. Она дернулась, но веревки, которыми она была привязана, не пустили ее.

— Спокойно, спокойно, — сказал доктор Емец. — Чем меньше будешь дергаться, тем быстрее все закончится. Он опустил руку с ножом, и Нина почувствовала прикосновение ледяного металла к коже. Она содрогнулась. Острое и холодное разрезало ее кожу со звуком, напоминающим звук лопнувшего спелого арбуза, и что-то теплое полилось потоком, и лилось по ее животу, из живота, и с тяжелым звуком капало на плиточный пол, и она поняла, что это ее кровь. Сколько крови! Что они с ней делают? Неужели они не понимают, что она теряет много крови? Внезапно ей стало очень больно, что-то тянули у нее из живота, отрезали, резали прямо по живому. Она рванулась изо всех сил, и снова веревки не пустили ее. Тогда она закричала:

— Наркоз! Вы забыли наркоз!!! Как же без наркоза?!

— Наркоз? — весело переспросил доктор Емец, роясь у нее в животе, как в кошелке. — Какой наркоз? Бесплатно режем без наркоза. За операцию платили, голубушка? Нет? То-то же! Тогда лежите тихо. — Он снова опустил руку с блестящим окровавленным предметом куда-то в низ Нининого живота, и Нина поняла и почувствовала, что сейчас и произойдет самое страшное. Чья-то рука легла ей на глаза, пытаясь закрыть их, как покойнице, но она рванулась еще раз и закричала:

— Квартира! У меня есть квартира! Я продам квартиру! Я вам заплачу!

— У вас ничего нет. Вы нищая, голубушка.

— У меня есть, есть квартира! Я вам обещаю…

— Нет у вас никакой квартиры. — Глаза хирурга зеркально блеснули, отражая сияющий безжалостный свет ламп.

И денег тоже нет. Ничего нет. — Доктор мертвенно усмехнулся под марлевой повязкой. Она не видела его губ, но по выражению его лица поняла — он ей не верит. И он точно так же, как она, знает, что у нее ничего нет. Ей не обмануть его.

— Лежите тихо. Держите ее. — Хирург кивнул своим подручным, и чьи-то холодные руки снова легли ей на запястья. — Будем кончать…

…Она страшно кричала и проснулась от собственного крика. В предрассветных сумерках Нина увидела, что сидит на отцовском диване, прижимая ветхое одеяло к низу живота. Простыня сбилась и свесилась на пол, подушка лежала бесформенной грудой там, куда она ее отбросила. Металлический будильник на полу рядом с диваном громко тикал. Балкон она оставила на ночь приоткрытым, воздух был свежий и холодный. Она хватала его открытым ртом, тяжело дыша, ноги не слушались, когда она спустила их на пол. Она добрела до стены и щелкнула выключателем. Свет от висящей посреди потолка стосвечовой лампочки мгновенно залил всю комнату, и она застонала — доктор Емец из ночного кошмара в таком же ослепительном безжалостном свете, с окровавленным ножом в руке все еще стоял у нее перед глазами. Бок, надавленный вылезшей пружиной, саднил тупой болью. Нина провела взмокшей рукой по животу, и ей показалось, что там зияет разрез. Дрожь все сильнее колотила ее. Она бросилась обратно на диван и зарыдала.

— Я убью его!!! — Она плакала и комкала ночную рубашку, зачем-то закручивая ее жгутом. — Я убью, убью его!

— Нин, ты чего бледная такая, как не отдыхала? Ты завтракала уже? В больницу поедем? Димка как? — Васька встретила подругу градом вопросов.