– Что? Сказать нечего?! – закричала она. – Я ведь знаю, ты пришел заставить меня молчать. Хм, убьешь меня, если я напишу об этом?

– Ты же ничего не видела, дурочка, – прошипел Денис. Нервы были на пределе. Не хватает только ее умозаключений и домысливания. Как объяснить то, о чем нельзя говорить?

Она все думает, что это игра. Нужно просто отпустить и все! Больше ничего. Вряд ли Анна будет болтать. Да и кто ей поверит?

– Мне достаточно того, что я видела в твоих глазах. Или ты и сейчас будешь врать и все отрицать?

Денис молчал. Отрицать – только еще больше ее дразнить, согласиться – признаться, что ее слова – правда. Страх и ненависть накатили волной. Выбора нет: только отпустить.

Он резко встал и пошел к выходу. Нужно сделать последний шаг и забыть об этом навсегда.

– Убегаешь? Ну, конечно! – с хрипом закричала Анна.

Денис потянулся к ручке, но оглянулся вполоборота.

Савина поднялась, стягивая за собой покрывало с кровати. На секунду ему показалось, что губы ее сжались, а лицо осунулось еще больше. Плакать собралась? На жалость будет давить? Зарычал. Нет больше сил. Денис извелся от переживаний, последние капли срывались в бездну души и отравляли, отравляли… Анне ведь не объяснить, как он боится за ее жизнь, не сказать, что пылает от одного воспоминания и мысли о ней, о их связи. Оценит ли? Поймет? Собралась ехать? Пусть уезжает. Так будет легче. Время вылечит их обоих, и можно будет существовать дальше, как и до ее появления.

Денис никогда не верил в судьбу. И сейчас считал, что сможет бороться с этими чувствами. Нужно только закрыть договора и пойти дальше. Не любил незавершенные дела. Они, как петли на шее: всегда душили его и забирали силы.

Заказчица подошла к окну и, приоткрыв штору, подставила лицо палящему солнцу. Денис машинально нажал на металлическую ручку. Она клацнула, а Анна вздрогнула. Он и сам передернулся от щелчка.

Нет! Надо поставить точку!

В два шага преодолел расстояние между ними. Развернул ее к себе.

Руки Анны были сложены на груди крест-накрест и удерживали покрывало. Глаза в омуте слез. Не смотрит, а пронзает насквозь. Да что ж так больно-то?!

– У нас не было будущего, – выдохнул он.

Склонился и поцеловал ее: грубо, настойчиво и горячо. Проникал языком в желанные губы, выпивал соленые слезы, вдыхая протяжный стон, и чувствовал, как его душа летит в пропасть. Целовал так, как никогда никого не целовал. Неистово. Заставляя себя гореть. В последний раз. И пламя радостно плясало, расширяясь, будто подлили масла в огонь. И он затапливал сознание, вырывая из глотки крик. Поцелуй – лишенный надежды. Горький, как полынь, и приторный, как мед, а еще горячий, как раскаленное олово.

Пальцы скользили по обнаженным плечам и забирались в мокрые волосы. Ему хотелось остаться, но приходилось бежать. Она знала, что ничего не будет дальше. И он знал.

Когда Анна неосознанно потянулась к его лицу, Денис, резко отстранившись, бросился в коридор. Задел плечом угол – резкая боль отозвалась в швах на спине, но эта боль несравнима с тем, что он чувствовал внутри. Надо покончить с этим наваждением. Навсегда!

* * *

Анна какое-то время стояла в растерянности, стягивая концы покрывала, словно это укрытие спасет ее от душевного шторма. По губам растекался соленый вкус от слез и оставалось едва уловимое ощущение поцелуя.

Через несколько секунд оно исчезнет, и Денис уйдет из ее жизни, как сон. Просто горько-сладкий сон.

Но сейчас ее больше всего волновало то, что, в конце концов, приезд сюда оказался бессмысленным. С таким же успехом она могла бы собрать материал из офиса. Ничего необычного, кроме красивых фото природы, с вездесущим туманом, она не сможет показать. А на слово ей никто не поверит. Да и говорить о серой дымке она не собиралась. Внутри грызло ощущение, что от этого зависят жизни многих людей. Какое-то жуткое предчувствие сидело в глубине и шептало: «Молчи, молчи, молчи».