– Аня! Это говорит лишь о том, что он пытался тебя спасти, – озвучила Лена ее мысли. – Ты же сама говорила, что мало помнишь. Ты его спрашивала об этом?

– Боже, Лена, какая я дура! – Анна села на кровать и уронила голову в ладони.

– Нет, просто ты запуталась. Я сама не до конца понимаю, что вокруг этой истории происходит. Вечные тайны. Разумов с нами об озере никогда не разговаривал. Эта тема закрыта для всех, даже самых близких. Мы уже с мужем привыкли и не спрашиваем. А ты видимо разбередила старые раны. Я вообще удивилась, когда он согласился туда идти.

– Я тогда не понимаю, – прошептала Анна.

Новый ураган чувств сносил голову. Эти злые глаза, гневные слова, обидные поступки: воспоминания жгли, как огненная лава. И после всего Денис все равно вытаскивает ее из потопа. Ну, не вяжется. Чего же он хочет от нее на самом деле?

– Не забивай себе голову, – вдруг сказала Лена, чем разрушила цепь мыслей. – Доделай статью и уезжай спокойно домой. Тебе, главное, не расхвораться и встать на ноги. Ты выглядела вчера очень плохо, я жутко испугалась. Денис, кстати, сидел возле тебя некоторое время. Ты бредила, что-то бормотала. Я его чуть ли не силой вытолкала домой. Он ведь и сам еле на ногах стоял. Весь в крови, грязный, мокрый. Страшно представить, чего ему стоило тебя вытащить. Но он приказал не выпытывать у тебя ничего и не тревожить, – Лена ласково улыбнулась.

– В крови? В чьей? – переспросила надорванным голосом Анна, но художница лишь пожала плечами.

Несколько минут они сидели в тишине. Савина пыталась взять себя в руки. В конце концов, хорошо, что все обошлось. Одно осталось решить: как объяснить Бережному, что не смогла выполнить задание?

Лена повернула лицом новую готовую картинку. Круг, раскрашенный и разрисованный орнаментом.

– Успокаиваешь себя? Я видела где-то такие «разукрашки для взрослых», – Анна взяла блокнот и стала рассматривать тонкие изогнутые линии, точки и зигзаги на бумаге.

– Точно. С вами тут так нанервничаешься, что потом рисунки – мрак получаются. Разверни там, чуть раньше.

Анна полистала блокнот. Несколько картинок размазанные и темные. Щупальца, глаза, трещины, вытянутые лица, будто призраков, их корявые конечности. Все существа с красными глазами и опутанные черными лентами. После снов, видений и всех этих происшествий, страшные картинки нагоняли еще больший ужас. Словно кто-то холодной рукой забирался под кофту и медленно поднимался к лопаткам.

– Да… действительно переборщила ты с нервами, – Анна захлопнула блокнот, прилегла на подушку. Лена засобиралась уходить.

– Как ты думаешь, Лена, существуют ли призраки?

Девушка стояла у порога, держась за серебристую ручку. Дверь скрипнула, качнулась, отбросила длинную тень вдоль комнаты.

– Я не знаю. Хотелось бы верить, что нет. Но иногда мне кажется, что вот эти образы, – она постучала пальцами по кожаной обложке блокнота, – приходят не просто так. Словно я где-то это видела.

– Не уходи, – Анна прикрыла глаза. – Разбирает какой-то страх, дышать не дает.

Лена вернулась в комнату, швырнула блокнот на комод.

– Ты не против легкой позитивной музыки?

– Очень даже «за», – уже в полудрёме пробормотала Савина. – Ты только не уходи…

Лена еще что-то говорила, но Анна уже не слышала. Густой морок поглощал ее сознание, пробирал холодом до косточек, распирал легкие. Нужно вдохнуть, но не хватало сил…

– Привет, гостья. Как спалось? – дядя Саша в широких штанах с оттянутыми коленями и в простой рыбацкой майке, пошаркал до окна и открыл тяжелые жаккардовые шторы. Приятный желтый свет полился на полосатую дорожку, старинный шкаф, зацепил, словно разрезал, комод. Папки на нем уже не было, Лены в комнате тоже.

Анна потянулась. На удивление ни страшных снов, ни приступов: спала, как младенец.

– А Лена?