Наедине - Юлия Амусина

Меня мутит. Интуитивно отступаю назад, хватаясь ладонью о крепкий дверной косяк, непроизвольно слизываю струйку крови из образовавшейся на губе трещины и плавно съезжаю вниз на холодный пол. Мои колени почти задевают край благоухающей корзины, слезы застилают глаза, так, что границы нежных лепестков сливаются в одно сплошное красное пятно. Там, где еще недавно я видела красивые цветы, теперь виднеется лишь след от безобразной кровавой раны.

Глубокое сквозное ранение, которому никогда не суждено затянуться.

Что-то разом ударяет мне в голову.

С тонким вскриком я цепляю край тяжеленной корзины обеими ладонями и тащу ее внутрь квартиры, не желая, чтобы кто-то еще случайно увидел то же самое, что и я.

Вечер выпускного

Взъерошенная, похожая на шустрого воробья, Дашка со всех ног бежит к моей машине. Я хмуро поглядываю в зеркало заднего вида, в котором видавшая виды десятка нетерпеливо мигает мне фарами, требуя немедленно убраться с узкого проезда, и барабаню пальцами по рулю, мысленно подгоняя подругу. Дашка машет мне рукой, не сбавляя при этом хода, едва не оступается, но каким-то чудом удерживается на высоченных шпильках. Правда, теперь заметно прихрамывает. Когда она падает на соседнее сиденье и дергает на себя автомобильную дверцу, я жму на газ и срываюсь с места.

Мы здорово опаздываем.

— Даш, я звонила тебе за пятнадцать минут!

— Знаю, знаю, я уже почти собралась, но в самый последний момент у меня отклеились ресницы, представляешь? Нужно было срочно клеить их обратно, а этот дерьмовый клей так долго сохнет, еще и ложится криво, пришлось поправлять макияж…

Так, болтая, Дашка тянет на себя козырек, обнажая маленькое зеркальце со своей стороны, и принимается озабоченно рассматривать свое отражение в узком стеклянном прямоугольнике.

— Блин! — восклицает раздраженно, — Фим, у тебя есть с собой карандаш? Я в этой спешке набила сумку кучей ненужного барахла, но конечно же забыла косметичку. Как всегда!

Бросаю на нее короткий взгляд, которого явно не хватает, чтобы заметить какие-либо изъяны в Дашкином вечернем макияже, поэтому проявляю интерес словесно:

— Что там у тебя такое?

— Клей виден, — она чуть не рыдает.

— Ну, ты даешь… — я кручу руль и указываю на заднее сиденье. — Там моя сумка, поройся. Я тоже могла все позабыть…

Дашка моментально перегибается назад. В панорамном зеркале я искоса наблюдаю за ее корявыми попытками достать мою сумку.

— Есть! — она вновь принимает исходное положение и начинает раскопки, которые заканчиваются уже спустя пару секунд. В моей косметичке обнаруживается все необходимое, и Дашка немного расслабляется, просит меня сбавить ход, чтобы она могла быстренько устранить следы клея с верхнего века.

Я послушно сбрасываю скорость.

Пока подруга занята восстановлением своей красоты, я размышляю о том, как быстро пролетели четыре года нашей учебы в стенах университета. Теперь мы дипломированные специалисты, а еще пару недель назад были обыкновенными студентами, веселыми, беспечно проматывающими последние деньки до отстрела, а затем исправными зубрилами за пару дней до сдачи диплома. Фальшивыми умниками, отгоняющими сон и усталость энергетической дрянью. Заполняющими память умными выдержками из своих дипломных работ. Что будет дальше? Каждого из нас ждет свой собственный путь, на котором непременно встретятся многочисленные преграды, взлеты и падения. Но все это будет позже. А пока нам остается сделать последний, финишный рывок, прежде чем навсегда переступить пору беззаботного студенчества на пути к реальной жизни.

— Мы сильно опаздываем? — интересуется Дашка, со вздохом убирая косметичку обратно в недра моей сумки.

Я посматриваю на часы:

— Успеем, — перестраиваюсь в левый ряд.