Неистощимая - Игорь Тарасевич (2017)

Посреди волн на невидимом под водкою постаменте незыблемо стояла Ксюха. Теперь она вновь оказалась в голубом свадебном платье и обрезанных по щиколотку сапогах – в том прикиде, в котором она венчалась Цветкову. Вокруг ног Ксюхи закрутились водовороты; водка теперь перестала подниматься и схлынула. Ксюха шагнула с постамента прямо в безумную влагу, но не двинулась, как можно было бы ожидать, яко по суху, а оказалась на совершенно твердой почве. Сгоревший и обрушенный пол Ледовой Арены вновь принял свой прежний вид. Пожар вдруг прекратился, только теперь ни одного человека, кроме Ксюхи, не было здесь, и никаких следов пребывания людей не виделось ни внизу, ни вверху, ни по сторонам. Ни живого не стало заметно, ни мертвого, водка всё и вся унесла за собою в геенну. Живой тут присутствовала сейчас только Ксюха, а мервым – только Цветков. Ксюха держала тело Цветкова на руках. На Цветкове теперь не стало дурацкого желтого костюма, а были надеты выглаженная белая рубашка и старенькие, но выстиранные джинсы. Сам Костя выглядывал причесанным, усы его – аккуратнейшим образом подстиженными, никаких следов крови и страшных ран не осталось на нем.

С мертвым Цветковым на руках Ксения направилась к выходу, прошла пустыми коридорами и вышла на площадь с тыльной стороны бывшего Ледового Дворца, на которой по-прежнему стояли побатальонно войска, уходила вдаль череда тентованных «газончиков», привезших сюда служивых людей, а у входа по-прежнему были припаркованы несколько бронетранспортеров и полицейских машин и чижиковский КАМАЗ с разбитыми, осыпавшимимся стеклами и с лежащим на руле мертвым, сразу же, как только началась во Дворце катавасия, застреленным Чижиком.

Неистощимая

Автомобиля учитель Коровин не имел, даже каких-нибудь стареньких дребезжащих «Жигулей». И на такси у Коровина денег не было, у Пэт денег не было тоже – по секрету мы вам скажем, что мистер Маккорнейл жене денег не давал. Вообще. Никогда. Это баловство, дорогие мои, – деньги женам давать. Поэтому, когда почти вся гостиница «Глухово-Колпаков» опустела, только англичане и Хелен с Ивановой-Петровой еще сидели в закрывшемся ресторане, Кейт с учителем, держась за руки, вышли из гостиницы на центральную городскую площадь и встали на остановке, надеясь дождаться автобуса. Никто вход и выход из гостиницы не охранял, швейцар или хотя бы захудалый охранник у крутящихся дверей отсутствовали, на парочку смотрела сквозь стекло только пожилая девушка с ресепшена в глубине гостиничного холла. Про взрыв на шоссе Пэт с Коровиным ничего не знали.

Только что кончился страшный ливень.

Напротив гостиницы «Глухово-Колпаков» располагался Глухово-Колпаковский Белый дом, официальная Голубовичевская резиденция, уже пережившая рассказанные нами события и долженствующая пережить еще другие события своей новейшей истории, рассказ о которых впереди. Перед зданием администрации стояла одна-единственная полицейская «десятка», патруля ни внутри «десятки», ни рядом с нею не было. Зато рядом с «десяткой» были припаркованы три устрашающего вида черных джипа и белая пассажирская «газель» с затемненными, как и в джипах, стеклами.

Учитель с англичанкою этим обстоятельствам не придали никакого значения.

Если бы Коровин с Пэт вышли на площадь хотя бы несколькими секундами раньше, они несомненно услышали бы выстрелы в здании администрации и увидели бы, как десяток человек в вимовских желто-красных комбинезонах и бейсболках, с автоматами на полусогнутых локтях, только что неподвижно стоявшие у входа в Глухово-Колпаковский Белый дом, все, как один, бросились внутрь здания. Но теперь наша парочка ничего не заметила.

Учитель оглянулся на девушку-ресепшионистку, еле различимую сквозь зеркалящее стекло, словно бы желая убедиться, что город еще не полностью оставлен жителями. Девушка с профессиональной улыбкой покивала Коровину, тот нервно выдохнул.

– I’m afraid the bus would not come, Pаtusha[152], – сказал он.