Неистощимая - Игорь Тарасевич (2017)

Голубович сделал попытку прислушаться к внутреннему голосу, но поскольку сам был уже в изрядном подпитии, услышать его оказался в тот миг не в состоянии. Возможно, именно поэтому, не получая должных к обстоятельствам советов, он выбрался из-за стола и, покачиваясь, направился к туалету, в котором только что скрылась Хелен. Та обернулась от раковины на распахиваемую дверь, увидела в двери Голубовича с гитарой в руках и за ним, словно материлизовавшуюся тень, одного из голубовических бездельников – охрана прилежно выполняла свои обязанности, хоть ты что. А вдруг приезжая рыжая тетка осуществит нападение? Да запросто!

Мгновение переводчица и губернатор глядели друг другу в глаза, и тут же Хелен, сощурившись, четко произнесла:

– Не здесь.

На выходе из «Колпака» Голубович и Хелен встретили пару привезенных по высочайшему распоряжению актеров, тут наш Сергеич и вручил актеру-мужчине гитару. Напрасно! Никто из актеров, как тут же выяснилось, не играл на гитаре! Этого наш губернатор-меценат прежде и предположить не мог. Дикость, позвольте вам заметить, дорогие мои, если актеры, а тем более – провинциального театра, не в состоянии сбацать на шестиструнке хоть какую простенькую мелодию. Дикость!

Голубович и Хелен уже стояли в обнимку.

– А че можете-то? – доброжелательно спросил губернатор. Добрый он был, еще раз мы напоминаем вам, дорогие мои. Добрый.

– Мы приготовили сцену из «Грозы», Иван Сергеевич, – доложили актеры. – Это когда Катерина бросается в Волгу.

Тут актеры почему-то посмотрели на стоящих за Голубовичем и Хелен двоих каменномордых охранников, словно бы помимо себя надеясь, что губернаторская охрана в последний момент спасет несчастную Катерину. – Тщетно! – можем мы вам сказать. – Тщетно! Никакая охрана никого спасти не может по определению, что и подтвердили последующие события нашей правдивой истории. Но по порядку.

– Хрен с вами… Давай… Катерину… в Волгу, – махнул рукой Голубович. И добавил стоящему тут же секретарю: – Меня до утра… не беспокоить… Давай, проследи тут… чтоб все было тип-топ… – Тут как раз внутренний голос начал вякать, губернатор и не разобрал, что и о чем, поэтому приказал ему очень строго: – А ты молчи, блин! Молчать, ссука!

Секретарь только заученно произнес:

– Слушаюсь, босс…

– Ты откуда с ними, Аленка? Из какой конторы? Из Конторы? – теперь, утром, спросил доброжелательный утренний Голубович, борясь с перепадами настроения.

Хелен засмеялась, щурясь, и вновь Голубовича начала неприятно заводить ее улыбка.

– Это контора тебе платит? Или наше посольство? Агентство переводчиков? Кто?

– Контора платит… И посольство… И наше посольство, и их посольство… И агентство… Все платят, – бесстрашно ответила тетка, кусая подогретый тост. – И давно… И всегда…

Голубович зашел в гардеробную комнату, вытащил из вчерашнего пиджака бумажник, а из бумажника пятьсот гринов, пересчитал бумажки.

– Не давай, каз-зел! – закричал внутренний голос.

– Щас, блин, – ответил губернатор. И отнесся к Хелен: – Подробный мне напишешь отчет, поняла? Щас прямо… И будешь каждый день писать, что они говорят… Что они делают, мне и без тебя доложат, а вот что они там перетирают меж собой… Поняла? На-ко вот.

Переводчица спокойно взяла зеленые, и тут же совершенно непостижимым образом пять стодолларовых бумажек на глазах исчезли, словно бы растворились в воздухе, хотя единственное место, куда совершенно голая могла положить их – отверстия между ног, но Голубович дал бы любой орган на отсечение, что туда она деньги не вставляла. Вот ведь, а? Признаться, и мы не знаем, куда Хелен заныкала лавэ. Ну, чего не знаем, того не ведаем.

– Че они тут ищут, а? За каким хреном они приехали? – нервно спросил Голубович. И поскольку тетка по-прежнему, улыбаясь, жевала тост и прихлебывала из чашечки кофе, вдруг неожиданно заорал: – Что они ищут?! Что они ищут?!