Обычные суеверия - Виктория Борисова (2014)

Лицо ее показалось Вадиму разочарованным, будто она ждала кого-то другого. «Вот, поди ж ты, и у таких убогих бывает личная жизнь, — про себя удивился Вадим. — Но что поделаешь, возможно она что-то знает. Придется быть с ней любезным. Бог ты мой, до чего же я дошел! Кто бы знал, что придется лебезить перед эдакой кикиморой! Может, она ничего и не знает, но выбирать не приходится».

Пауза несколько затянулась. Вадим не знал, что сказать, а пигалица смотрела на него явно неодобрительно. Скорее всего, он ошибся. Не может, ну никак не может она иметь никакого отношения ко всей этой истории. Наконец Вадим ляпнул первое, что пришло ему в голову:

— Я ищу Бориса. Он не был здесь вчера?

— А вы его друг? — недоверчиво спросила она.

— Ну, в общем, да.

Вадим несколько согрешил против истины, но в данных обстоятельствах счел это вполне допустимым.

Пигалица снова расцвела счастливой улыбкой.

— Да, он приходил. Проходите, пожалуйста. Очень хорошо, что вы пришли, я так за него беспокоюсь!

Она неуклюже засуетилась, затопталась в тесной прихожей. Только сейчас Вадим заметил ее ноги. Вот уж убогая так убогая!

В тесной комнате, которая, видимо, здесь считалась большой, было чисто прибрано, но запах! Смесь лекарств, спертого воздуха, дешевой еды и еще чего-то неуловимого, но отвратительного. Комната была заставлена уродливой обшарпанной мебелью, произведенной, видимо, еще в те времена, когда у каждого советского человека культивировалось презрение к комфорту. Очень много книг, мольберт у окна… Даже это почему-то раздражало Вадима.

Не нравилось ему здесь. Ну очень не нравилось!

Хромоногая пигалица гремела посудой на кухне. Вадим уже почти потерял терпение, когда она вошла в комнату, осторожно неся в руках огромный жостовский поднос, на котором сиротливо выглядели две чашки (одна с отбитым краем), заварочный чайник и маленькая вазочка с засохшим печеньем.

Вадим тяжело вздохнул. Сама мысль о том, чтобы что-то съесть или выпить в этом доме, вызывала у него тошноту, но он мужественно преодолел себя, попытался нацепить на лицо самую обаятельную улыбку и, прихлебывая горячий чай (кстати, оказавшийся неожиданно крепким и вкусным), небрежно спросил:

— Так вы давно знакомы с Борисом?

— Нет, только со вчерашнего дня.

— И зачем он приходил к вам?

Пигалица засмущалась, опустила глаза, нервно теребя пальцами бахрому скатерти.

— Понимаете, он хотел найти одного человека. Это знакомый моего отца. Папа умер недавно, — она потупилась и кивнула на фотографию с черной ленточкой, — я только мельком слышала, что этот человек живет за городом, и даже имени его не знаю.

— За городом? Где? — Вадим с трудом сдерживался, чтобы не схватить ее за плечи и не закричать прямо в лицо: да говори же ты наконец, чертова кукла!

— Поселок Курлык. Смешное название, правда?

Да уж. Смешнее некуда. Просто обхохочешься. Но кое-что он узнал, и на том спасибо. Надо быстрее убираться отсюда, эта хромая кошелка с каждой минутой раздражала все больше и больше.

Все могло бы быть совсем по-другому, если бы Вадим не бросил беглый взгляд на мольберт. То, что он увидел, заставило его кардинально изменить планы.

На листе плотной белой бумаги был изображен один из его постоянных кошмаров. Темная пещера. Костер. Ярко-синий колдовской огонь. И — каменная баба с длинным змеиным хвостом! Та самая, это точно, Вадим не мог ошибиться, слишком часто он видел ее в последнее время. Значит, девчонка — человек не случайный. Она — одна из тех, кто так мучил его в эти страшные дни…

Марина испуганно смотрела на него. Она уже успела пожалеть о своей откровенности. Показная приветливость куда-то исчезла, и теперь она видела только налитые кровью безумные глаза.

Глаза зверя.