Полнолуние любви Том 1 - Ана Морецон, Рикарду Линьярес, Мария Барбоза, Марсия Пратес (1995)

Аугусто постепенно привыкал к самостоятельной жизни на окраине. И не только привыкал, но и стал находить в ней достоинства, каких не было в родительском доме.

Вместо замкнутой, ограниченной определённым кругом знакомых, здесь бурлила, кипела жизнь людей самых разнообразных. Чего стоит один Тулио. С ним было интересно всегда. Он знал всё и обо всём, был великолепным рассказчиком и при этом ещё благородным и мудрым человеком.

Как всякий наивный и неопытный человек, Аугусто видел лишь внешнюю оболочку жизни и не замечал изъянов, которые накладывает на характер бедность и недостаток воспитания. Если бы он слышал, как Буби, подвыпив, рассказывал в баре о своей любви к замужней женщине (Буби всё-таки не называл имени Лаис), если бы знал, что торгуют здесь зачастую краденным, а красавчик Уго связан с уголовниками, радужная картина идиллии померкла бы. Но он не знал всего этого, а Тулио исподволь мудро готовил его к «открытию мира».

Для Аугусто весь мир сосредоточился в Мерседес. Когда он узнал, что они в Барселоне потеряли деньги и документы, первым порывом было – лететь в Барселону. Но Тулио посоветовал повременить, и действительно через несколько дней выяснилось, что у Женуины и Мерседес как-то всё образовалось, и они скоро возвращаются. Аугусто страстно ждал возвращения Мерседес. Ему казалось – стоит её увидеть, как чёрное облако вокруг её имени развеется. Его не просто смущало, но приводило в отчаяние то, что при упоминании имени Мерседес люди либо отмалчивались, либо говорили о ней дурно. Однажды он прямо спросил Тулио, что тот думает о Мерседес.

– Скажи, Аугусто, ты видишь глазами или ушами? – спросил Тулио.

– Надеюсь, что глазами.

– Вот и смотри сам своими глазами, а не спрашивай других, – посоветовал Тулио.

Китерия тоже была одержима страстью, не менее сильной, чем страсть Аугусто к Мерседес. И, как всякий одержимый человек, изобретала всё новые и новые способы подружиться с Лаис. Она носилась с идеей притвориться журналисткой и взять у Лаис интервью. Оливия и муж почти открыто иронизировали, над её помешательством. Но Китерия принялась изучать энциклопедию, чтобы пополнить свой скудный запас знаний.

Дона Жордана беспокоил предстоящий приезд сына. Отношения Китерии с пасынком, мягко говоря, не сложились, и это мучило Жордана. Он с ужасом думал о том, какая нервная и гнетущая атмосфера воцарится в его доме с приездом Дугласа. Китерия и Дуглас будут обмениваться колкостями до тех пор, пока Дуглас не соберёт чемоданы и не съедет в гостиницу, а Китерия будет всю ночь истерически рыдать.

«Нет, я этого больше не вынесу», – решил Жордан и объявил Китерии, что он не допустит, чтобы в его доме обижали его сына.

– Но он сам ко мне придирается, – автоматически ответила Китерия, не отрываясь от энциклопедии. – Ты знаешь, что такое Ойкумена? – торжественно и строго спросила она мужа. – Нет. А я знаю! И кто такой был Оттон, тоже знаю, и что Орф был композитором…

«Нет, я всё-таки люблю эту идиотку», – подумал растроганно Жордан.

Тулио зашёл к Женуине, зная, что её нет дома. Он твёрдо решил поговорить с Мерседес. Чувство глубокого оскорбления за Женуину саднило, как рана. Он надеялся пронять жестокое сердце девчонки, вызвать в нём если не раскаяние, то хотя бы ощущение стыда перед соседями. Он, со всей своей мудростью, не понимал, что есть натуры, до которых слова не доходят.

Мерседес была дома. Она собиралась на ужин к Китерии. Незадолго до приезда Тулио заходил Аугусто и огорошил её сообщением о том, что он живёт теперь с ней на одной улице, в белом доме в самом начале её. Как всегда, встреча с Аугусто внесла смуту в душу Мерседес. Ей так хотелось повторить с ним всё, что было на яхте, но в то же время её душила злоба: так обмануть, так наколоть! Ей уже казалось, что именно Аугусто виноват в том, что Вагнер оскорблял её, как последнюю уличную девку.