Полнолуние любви Том 2 - Ана Морецон, Пикарду Линьярес, Мария Барбоза, Марсия Пратес (1995)

– Извини, но у меня много дел. Впрочем, и тебе, наверное, есть чем заняться.

Доктор Конрадо позвонил своей бывшей жене и предложил ей встретиться в маленьком кафе на набережной Леблан. Он пришёл раньше, ему хотелось посмотреть на неё со стороны и проверить себя: что он чувствует, глядя на эту женщину. Он решил пока ничего не говорить ей о предположениях Лоуренсо или, может быть, мягко намекнуть на то, что с Изабелой не всё в порядке. Он не хотел пугать Лаис. И вот он увидел женщину в бледно-розовом шёлковом костюме, переходящую улицу, и поразился той боли, которую он испытал. Лаис была очень хороша: она похудела, в её походке появилась молодая лёгкость, волосы цвета тёмной бронзы сияли на солнце. И все планы Конрадо быть сдержанным и не говорить об Изабеле улетучились. Он тут же выложил Лаис всё, что случилось в офисе, и в подробностях пересказал свой разговор с Лоуренсо.

– Ну что ж, – сказала Лаис, – придётся мне отложить поездку в Нью-Йорк.

– В Нью-Йорк? – удивился Конрадо. – А что ты там забыла?

– Просто Винисиус уезжает в Нью-Йорк, и я решила поехать с ним.

– У вас такой серьёзный роман? – насмешливо спросил Конрадо.

– Это больше чем роман: Винисиус зовёт меня жить с ним в Нью-Йорке.

– У этого плейбоя-международника точно не все дома.

– Почему? Зачем ты меня так пугаешь? Я как раз собираюсь принять его предложение. Мы с тобой в разводе, что мешает мне выйти за него замуж и уехать в Нью-Йорк?

– Да вроде ничего, кроме одной мелочи – ты что, собираешься оставить детей?

– Что значит «оставить»? Ты стал хорошим отцом, думаешь о детях, Аугусто живёт своей жизнью, Изабела замужем, а что касается Патрисии... мне кажется, она с удовольствием будет жить с нами в Нью-Йорке.

– Никогда! – вскрикнул Конрадо и вскочил из-за стола, опрокинув чашку с кофе. – Слышишь – никогда! Патрисия останется со мной. Ты можешь пускаться на какие угодно авантюры, но заруби себе на носу: я не позволю! Моя дочь останется со мной!

Вагнер подъехал к многоэтажному блочному дому и, кивнув привратнику, сидящему у двери с отрешённым лицом наркомана, набрал код и вошёл в дом. В руках у него был пакет с едой. Он вошёл в комнату, где на кровати лежала Изабела: руки и ноги её были привязаны, рот заклеен пластырем. В глазах стыло страдание. Вагнер отодрал пластырь, нежно положил ладонь на низ её живота.

– Что ты хочешь – поесть или, может быть, ты соскучилась по мне? – спросил он тихо.

– Поесть! – прошептала Изабела.

– Сейчас я тебя покормлю, я принёс тебе твоё любимое блюдо: мясо с рисом, оно ещё тёплое.

Вагнер осторожно, как ребёнка, начал кормить Изабелу.

– Развяжи мне руки, – попросила Изабела жалобно. – Они у меня затекли.

Вагнер развязал её руки.

– Кем был твой отец? – неожиданно спросила Изабела. – Я никогда не спрашивала тебя об этом, извини, но и ты избегал разговора о родителях. Они были эмигрантами?

– Да, они эмигрировали после войны.

– Из Германии, да?

– Да, из Германии.

– Тогда всё понятно: твой отец наверняка был нацистом. Вот откуда у тебя эта жестокость, эта холодная, страшная жестокость. – Изабела схватила вилку и попыталась ткнуть ею в лицо Вагнера.

Вагнер успел отклониться и спокойно сказал:

– Да, я вижу, с тобой по-хорошему нельзя.

Лаис вернулась в академию, огорчённая несостоявшимся разговором с мужем и странным туманным намёком на то, что с Изабелой что-то произошло.

– Но ты ведь не можешь возиться с детьми до конца своих дней, наверняка Вагнеру известно, где она сейчас; Изабела ведь вообще любит выкидывать штуки, – успокоила Рутинья.

– Но тот парень, о котором говорил Конрадо, подозревает Вагнера.