Мой папа самый лучший - Саша Ройс (2021)

Дорога, по которой мы ехали, была асфальтированной, но без разметок и указательных знаков. Причудливыми петлями стелилась она между диким неизведанным пространством, между рядами высоких и искривленных деревьев.

Чувствую, как за грудиной стали играть мои нервы. Шаловливо поднимаясь вверх и опускаясь вниз. Все решается как раз в эту минуту, попаду я в сказку или в самый настоящий кошмар!

Бррр!

На плечах роятся холодные мурашки, а я даже не могу их прогнать.

Стало страшновато, когда мы углубились в лес. Но больше я боялась лишиться надежды. Ведь все будет хорошо…

Все же будет хо-ро-шо?

На этой мысли Мирон вырулил резко вправо — последний поворот нашего пути. И перед нами предстает неплохо освещенная и огражденная площадка с различными постройками по периметру.

Среди них четко выделяется двухэтажное здание, построенное наподобие хижины. На его фасаде горит неоновая вывеска: «В гостях у лесника».

Кажется, приехали!

Мирон останавливает мотоцикл возле ряда других мотоциклов разных мастей и глушит мотор. Избавляется от шлема и обращается ко мне:

— Спрыгнешь или помочь?

Отлипаю от его куртки.

Как по ощущениям, так я до сих пор еду.

Жесть!

Каким-то чудом оказываюсь на земле и не могу пошевелиться больше.

— У меня все затекло, — со стоном ною я, наклонившись вперед и уперев руки в колени.

— И это только начало вечера, — усмехается Потемкин и помогает мне снять шлем.

Размяв ноги, выпрямляюсь.

— Какого вечера, Мирон? Сейчас ночь. Глубокая ночь! А ты привез меня черт знает куда!! — обвожу рукой пространство.

— От пары часов без сна не развалишься, — продолжает улыбаться Мирон. — Завтра на больничной койке выспишься.

— Что-о? — изумленно тяну я.

— Ты же на больничном, трус-симулянт, — кидает он мне, прибирая шлемы.

Когда Потемкин поворачивается ко мне, мы недолго глядим друг другу в глаза.

— Это Видов меня сдал?

— Ой, тоже мне сдал! — он неодобрительно морщится.

— Мирон, я…

— Пойдем уже, — его рука вольготно опустилась мне на плечо, затем он подтянул меня к себе «под крыло», словно близкого друга, и увлек за собой, — познакомлю тебя со своими друзьями.

Слегка округлившимися глазами, я покосилась на широкую ладонь, свисающую с моего плеча, и передумала устраивать акцию протеста.

Если я буду слушаться и хорошо себя вести, Мирон же отпустит меня домой? То есть отвезет обратно, и я окажусь в своей милой теплой постельке.

— Что за друзья? — кладу свою руку ему на поясницу. Дружить, так дружить!

— Лешие всякие, кикиморы, вурдалаки, упыри, — с наигранной легкостью перечисляет Мирон.

— А-а! — раскрыв рот, киваю, — вот оно как! А я-то голову ломала, что с тобой происходит? Теперь все понятно.

Пока мы вышагивали к хижине, я попыталасьпредставить нас со стороны. Как мы должно быть круто в эту минуту смотримся. Бородатый байкер в черной экипировке в грубых ботинках с металлическими вставками и блондинка в бело-розовой пижаме в домашних туфельках с меховыми помпонами.

Мило.

Очень мило.

Мирон придерживает широкую деревянную дверь, и я первой переступаю порог заведения.

Меня тут же пронзает необычное ощущение, что, будто сработала машина времени, и я оказалась в другой стране в другом столетии.

Интерьер и оформление напоминает салун во времена Дикого Запада.

Никаких тебе гаджетов, телевизоров, людей, уткнувшихся в телефоны.

Шок выбивает из легких воздух.

Широко распахнутыми глазами я смотрю на посетителей, с любопытством и даже с восторгом осматриваю помещение. Это что-то совсем другое, с чем я еще не сталкивалась!

Только очутившись здесь в Новый Год или Хэллоуин, я бы не испытала капли смущения. А сегодня…