Это ты во всем виновата! - Пол Рудник

Все встают, и в комнату заходит судья Дрендоуэр, правда на нем почему-то нет судейской мантии. Он немного старше моего папы, и кажется, что ему совсем не хочется здесь находиться, особенно в воскресенье. Я слышу, как тетушка Нэнси бормочет себе под нос: «Фашистский подстрекатель». Я сама слышала, как эту же фразу она бросала официанту, который принес ей недостаточно хлеба, регулировщику, который убеждал ее подождать зеленого светофора, и продавщице тыкв, обсчитавшей ее на ферме.

Судья с хмурым видом оглядывает каждого. Он пристально смотрит на Хеллер, которая выглядит похожей на оборванку и под взглядом судьи сильнее закутывается в плед.

— Садитесь, — строго говорит судья и, когда все садятся, продолжает: — Это предварительное слушание, на котором я должен решить, какое обвинение предъявить и кому. Пока присутствие адвокатов необязательно, хотя я часто задаюсь вопросом, нужны ли они в принципе. И сейчас я хочу, чтобы все посмеялись, потому что я только что очень удачно пошутил, а вам всем ведь очень хочется мне понравиться, так?

Он прищуривает глаза, и все принужденно смеются, а тетушка Нэнси бормочет:

— Вот почему нас ненавидят террористы. Патриархальная свинья.

— Какие-то проблемы? — спрашивает судья тетушку Нэнси.

— Нет, Ваша честь, — смиренно отвечает та.

— Насколько я понимаю, — продолжает судья, — перед нами три молодых девушки. Или, если быть более точным, три молодых преступницы, которым нужно преподать урок. Прошу их выйти вперед.

— Ваша честь, — дрожащим голосом произнесла Хеллер, вставая. — Я бы хотела кое-что сказать.

Я знаю, что сейчас будет. Хеллер сейчас обвинит во всем меня. Она скажет, что не просила меня приезжать в Нью-Йорк, что я бесцеремонная, тупая и надоедливая. Она же будет очаровательно искренней, и все, конечно же, ей поверят. Ну и ладно. Даже если Хеллер удастся всех заболтать и выпутаться из проблем, которые она сама создала, я-то все равно заслуживаю наказания. Да даже если бы я не заслуживала, Хеллер — кинозвезда, так что она в любом случае избежит наказания, потому что именно так это и работает.

— Ваша честь, — произнесла Хеллер, — это я во всем виновата. Я заставила Кейти и Софи уехать и провести этот день со мной, я не позволила Софи позвонить ее родителям, и это я дала Кейти наркотик…

ЧТО? Что Хеллер творит? А, я поняла — она берет на себя вину, но для нее это лишь очередной способ оказаться в центре внимания. Она откинула за плечи свои мокрые волосы, и еще она понизила голос на слове «наркотик». Хеллер играет роль самоотверженной и благородной девушки, и все это принимают за чистую монету. Как сказал бы Уайатт, тут попахивает Оскаром.

— Нет! — воскликнула Софи, вставая рядом с Хеллер. — Это сделала я! Я шантажом заставила Хеллер и Кейти делать все, что я хочу, потому что у меня рак! Они были, ну, моими заложниками! И… и… это я сотворила фигню с волосами Кейти!

— Да, это действительно серьезное преступление, — произносит судья, глядя на меня. Он смотрит на мои волосы с таким выражением, как будто только что наступил в нечто совершенно отвратительное.

— Ваша честь, — говорю я, вставая, — если здесь есть Библия, я бы очень хотела поклясться на ней, особенно на той части Ветхого Завета, где Господь карает злоумышленников…

— Просто говори правду, — перебил судья, — если ты, конечно, на это способна, с такой-то автомобильной антенной в носу. И я был бы просто счастлив сам тебя покарать.