Это ты во всем виновата! - Пол Рудник

До этих выходных у меня было четкое представление о себе, ну или хотя бы о том, каким человеком я хочу быть. Мне хотелось быть чем-то средним между девочкой-скаутом, директрисой и монахиней, с кучей медалей и наград за хорошее поведение, от которых я бы скромно отказалась. Я бы пошла в Технический университет Парсиппани, получала бы там только отличные оценки, и я бы не только оплачивала все налоги нашей семьи, но и путешествовала в разные неразвитые страны как миссионер организации «Бухгалтеры без границ». Я была бы в точности тем, чем описала меня Хеллер — ханжой в старушечьих панталонах. Я бы провела всю жизнь с опущенной головой, ведя себя как хорошая девочка и отчаянно пытаясь в глубине души не гордиться тем, какая я идеальная. Потому что в ту же секунду, когда я себе это позволяла, в тот же момент, когда я разрешала себе испытать счастье, гордость за себя, разрешала себе побыть немного странной, немного другой — именно в этот момент из своих подземных пещер с рыком появлялись мои собственные Раковые короли — Монстр Тревожность и Гоблин Вина, которые отправлялись на мои поиски, хихикая в предвкушении добычи.

И вот сейчас эти монстры снова заглотили меня к себе в пасть и устроили из меня ликующее перетягивание каната. У меня сперло дыхание, я слышала, как спешат в мою голову жестокие мысли и насмешки, которые все, как одна, убеждали меня в том, что я никчемная, жалкая и бесполезная. Мое горло пересохло, руки сжались в кулаки. Я как сумасшедшая начала бешено оглядываться в поисках деревьев, которые можно было бы пересчитать, автомобильных номеров, в которых не встречается ужасающая цифра 9, или хотя бы туалетной комнаты, где я могла бы снова и снова мыть руки — но только не общественного туалета, где все микробы заполонили бы мое тело и съели бы меня заживо.

Либо я, либо эти монстры, и это схватка не на жизнь, а на смерть. Я приказала своим ногам двигаться, чтобы подойти к крану. Четыре года назад цепь просто была влажной, от того-то моя рука и соскользнула. Я скинула обувь, сняла один из гольфов и натянула его на руку в виде защитной перчатки, с помощью которой смогла крепко ухватиться за цепь. Я слышала, как где-то внизу Хеллер и Софи кричат мое имя. Я поставила ногу на вершину крюка; потом, ухватившись другой рукой за цепь, качнулась всем телом и полетела над водой. Я слышала, как поскрипывает кран, чувствовала прохладный ветер, охватывающий мое тело, а садящееся солнце слепило мне глаза.

Я раскачивалась все сильнее и сильнее. Казалось, что если я сейчас отпущу цепь, то приземлюсь на противоположном конце карьера. Не знаю, к лучшему или к худшему — но раз дело касалось меня, то, скорее всего, к худшему — я решилась это сделать.

Я решилась на самый безумный, самый дерзкий, самый безответственный поступок в своей жизни — но не потому что меня подначивала или унижала Хеллер, нет — потому что этого хотела я сама. Мне это было необходимо. Мне нужно было перестать ненавидеть Хеллер, прекратить прятаться в своем пиджаке и бояться всего до такой степени, что это станет намного страшнее, чем утонуть. Я должна была спасти свою жизнь. Или покончить с ней.

Я раскачалась насколько это было возможно и отпустила цепь. Падая, я услышала громкий скрежет и увидела, что в нескольких метрах над моей головой ломается механический кран, который под моим весом вырвался из своей зацементированной основы, и теперь сотни килограммов ржавого металла летят прямо на меня, в то время как Софи и Хеллер визжат от ужаса.

Я ударилась об воду, погрузилась вниз, и всего в нескольких сантиметрах от меня упал в воду механический кран. Я почувствовала, как металлический кусок с рваными краями задел мой локоть. Вода пенилась и бурлила так, что было невозможно что-либо увидеть.